Сроки службы - Марко Клоос

КК Детройт – невообразимая дыра. Район вокруг здания администрации был в образцовом состоянии по сравнению с прочими зданиями. Дома в Бостоне были безобразными, но в основном целыми. Здесь, в Детройте, коммунальные многоэтажки в два раза уродливее, и половина из них в той или иной степени разрушена. От одного-двух зданий в каждом квартале остались только фундаменты или нижние этажи с обрушенными стенами – они похожи на сломанные зубы. Мы проходим мимо с оружием наготове, и в этих развалинах никого нет, но подожженные мусорные баки и разбросанные пищевые лотки доказывают, что обитатели руин где-то неподалеку.

– Браво-Один-Один, это Валькирия-Шесть-Четыре. Мы кружим наверху и видим вас на тактической карте. Будьте начеку, за вами тащатся местные, по параллельной улице на четыре часа от вас.

На дисплеях ТакЛинка возникают десятки красных значков, собравшихся на улице справа и двигающихся наравне с нашим отрядом.

– Поняла вас, – отвечает сержант Фэллон. – Как дела на месте крушения, Шесть-Четыре?

– Пока все чисто, но, судя по всему, вокруг собирается местная шушера. Лучше бы вам поспешить.

– В этом не сомневайся, Шесть-Четыре.

– Какого черта они делают? – спрашивает Патерсон. – Сначала прут прямо на винтовки, чтобы нас достать, а теперь поджимают хвост.

– Они не поджимают хвост, балда, – говорит капрал Джексон. – Ждут, пока мы сами залезем в мешок. Они знают, куда мы идем.

– Отставить болтовню и держать порядок, – говорит сержант Фэллон. – Осталось полкилометра. Давайте-ка бегом. Поднажмем, пока коммунальные крысы не добрались до арсенала в корабле.

* * *

Корабль лежит прямо посередине широкого перекрестка, и это плохо, потому что он открыт и уязвим со всех сторон. Правый двигатель все еще дымится, гондола «Шершня» покрыта дырами от бронебойных патронов. Левый двигатель работает вхолостую с низким гулом. Нас опередило полдюжины местных, они ломятся в бортовой люк и прыгают туда-сюда по крыше кабины, не замечая в темноте нашего появления.

Сержант Фэллон сообщает о нашем прибытии, прицелившись и сделав один-единственный выстрел прямо на ходу. Бунтовщик на крыше корабля падает с верхушки кабины и ударяется об асфальт, не попытавшись удержаться от падения. Остальные слышат выстрел и разбегаются, как тараканы при щелчке выключателя. Мы позволяем им скрыться, а потом бежим к покалеченному кораблю.

– Шесть-Один, мы снаружи. Открой бортовой люк, если можешь.

– Подождите, – говорит пилот. – У меня тут пара переломов.

Я подхожу к кабине справа и заглядываю внутрь. Второй пилот сгорбился в своем бронированном кресле, и неаккуратная дыра в боку его шлема не оставляет сомнений в его состоянии. Правой части кабины досталось от крупнокалиберных пулеметных пуль, и одна из них в конце концов ослабила поликарбонат настолько, чтобы один-два выстрела проникли внутрь. Второму пилоту Валькирии-Шесть-Один не повезло сидеть на их траектории.

Я наблюдаю, как пилот отстегивает ремни и пытается выбраться из сиденья. Последовавший крик достаточно громок, чтобы достичь моих ушей сквозь бронированный фонарь кабины.

– Сержант, у нее ноги сломаны. Подождите, – я стучусь в окно кабины. – Шесть-Один, ты можешь отстрелить фонарь?

Пилот отвечает дрожащим кивком и еще более дрожащим поднятым большим пальцем, и тянется к желто-красной ручке в своей части кабины.

– Вам, ребята, лучше отойти, – говорит она. – Серьезно так отойти.

Мы отступаем к краю улицы, подальше от панелей фонаря.

– Давай, Шесть-Одни. Мы готовы.

Панели отделяются от корабля с глухим треском. Мы несемся к кабине, Джексон оставляет свою винтовку Патерсону и забирается по борту в открытую теперь кабину пилота.

– Кто-нибудь, залезьте сюда и помогите мне, – говорит Джексон. Я отдаю винтовку кому-то сзади и забираюсь наверх.

Дела пилота плохи. Обе ее ноги сломаны, правый рукав разодран в клочья, рука окровавлена. В кабине воняет кровью, сгоревшей электроникой и химическим топливом. Летчица смотрит на нас сквозь прозрачный щиток шлема. Я улыбаюсь ей, пытаясь найти приемлемое положение, чтобы на пару с Джексон вытащить ее из кресла:

– Держись. Мы тебя отсюда мигом вытащим.

– Берегись! – кричит кто-то снаружи, и с другой стороны перекрестка внезапно начинается пальба.

– Первый отряд, к вам приближается множество противников, – сообщает Валькирия-Шесть-Четыре с неожиданной тревогой.

– Офигеть, правда, что ли? – слышится в ответ.

– Джексон и Грейсон, затащите пилота в отсек и откройте для нас этот сраный люк, – приказывает сержант Фэллон. Отряд начинает отстреливаться, грохот оружия бунтовщиков смешивается с сиплым треском винтовок ТА.

Мы с Джексон спешно извлекаем пилота из кресла. Она кричит, когда мы тащим ее к двери кабины, маленькому бронированному люку в двух метрах за креслами летчиков. Здесь слишком мало места для троих людей и трупа, и любой выстрел в незащищенную теперь кабину заденет кого-то из нас. Мы с Джексон полностью упакованы в броню, но у пилота поверх комбинезона лишь нагрудник, и мы как можем прикрываем ее телами, пока Джексон возится с замком. Дверь уезжает в стену, и мы, спотыкаясь, вытаскиваем зажатую между нами летчицу через узкий люк. Выстрелы снаружи становятся громче. Протискивая свою бронированную тушу в коридор за дверью кабины, я слышу, как пули ударяются в переборку справа от меня. Инстинкты убеждают меня пригнуться и бежать, укрыться в грузовом отсеке, но я останавливаюсь и поворачиваюсь, чтобы закрыть дверь изнутри. Люк снова выезжает, и проход закрывает преграда из многослойной брони в три сантиметра толщиной.

Мы протискиваемся через узкий проход, ведущий из кабины корабля в грузовой отсек. Джексон тянет пилота на себя, я подталкиваю. Наконец мы добираемся до грузового помещения и кладем ее на резиновый пол, подальше от бортового люка. Механик неподвижно распластался лицом вниз на полу у хвостового трапа.

Джексон бросается к бортовому люку и дергает ручку экстренного открытия. В отличие от двери кабины, бортовой люк повешен на петли, открывающиеся внутрь корабля. Как только дверь в отсек начинает распахиваться, бойцы первого отряда скапливаются у входа. Снаружи не утихает какофония выстрелов. Корпус корабля усыпают пулями из ручного оружия. Они стучат как камушки о поликарбонатное стекло.

Отряд вваливается внутрь корабля. Последней заходит сержант Фэллон. Одной рукой она стреляет сквозь открытый люк, второй дергает за рычаг двери и снимает палец со спускового крючка, лишь когда дверь почти защемила ствол винтовки. Люк встает на место, сержант Фэллон отшатывается назад и подключается к ротному каналу:

– Браво-Один-Один Валькирии-Шесть-Четыре. Наше местоположение окружено противником. Мы забаррикадировались в корабле. Может, сбросите рядом с нами пару бомбочек?

– Браво-Один-Один, это Валькирия-Шесть-Четыре. Нам нельзя бомбардировать жилые районы, можем помочь пушками.