История испанской инквизиции - Самуил Лозинский

Такой же разгром, как и в Севилье, постиг и другую протестантскую общину, размером несколько меньшую, — в Вальядолиде. Основателем ее был дон Карлос до Сесо, родом из Вероны, сын, как говорили, епископа; лютеранскими идеями он увлекся, еще живя в Италии. В Испанию он явился с множеством лютеранских книг. Около 1554 года по ходатайству жены Изабеллы де Кастильи, происходившей из королевского рода, он был назначен коррехидором в Торо, каковой пост занимал в течение трех лет, но затем, желая пропагандировать свое учение, часто стал менять место жительства и сделался своего рода странствующим агитатором. В Торо ему удалось вовлечь в свою ересь популярного юриста Антонио де Вресуэло, приора иоаннитского монастыря Хуана де Ильса Перепру и некоторых других видных деятелей. В других городах он также приобрел немало приверженцев; особенно много их оказалось в Педросе, где адептами дона Карлоса стали священник церкви Санта-Круз Педро де Касалья и его помощник Хуан Санчес, которые, в свою очередь, завлекли в лютеранство членов педросской общины. В 1557 году Хуан Санчес отправился в Вальядолид, где обратил в лютеранство Каталину де Ортегу и Беатрису де Виверо. Виверо, в свою очередь, увлекла за собой семь монахинь цистерцианского монастыря. Но самым крупным приобретением для лютеранства стал брат Педро де Касальи — Августин.

Дед Касальи с отцовской стороны и бабушка с материнской были евреями; в свое время они прошли через руки инквизиции. Августин учился теологии в знаменитом, основанном великим инквизитором Хименесом университете в Алькала-де-Энаресе. Там его увидел Карл I (V). Пораженный ученостью и красноречием молодого теолога король назначил его в 1542 году проповедником при своей особе; в этом качестве Августин сопровождал короля в поездке по Германии и Нидерландам, где ярым участием в искоренении лютеранской ереси обратил на себя внимание папы. Тот даже дал ему разрешение читать протестантские книги, чтобы он лучше вооружился против еретиков. Но, возможно, как раз изучение лютеранских книг и сделало Августина протестантом. Сыграл в этом, разумеется, значительную роль и его брат Педро, уже вступивший к тому времени на тропу лютеранства.

Неправильно поэтому считать Августина основателем вальядолидской лютеранской общины; верно лишь, что он был одним из самых образованных, ревностных и деятельных ее членов. В Саламанке, где он состоял кафедральным каноником, в Торо и в Вальядолиде он вел энергичную пропаганду в пользу протестантских идей и очень скоро сделался в Кастилии общепризнанным главой протестантизма. Выдающийся оратор и прекрасный организатор, Августин не обладал сильным характером, и когда инквизиция наложила на него свою властную руку, он стал умолять о пощаде: покаялся в своих грехах и просил о принятии обратно в лоно католицизма. На аутодафе Августин с зеленой свечой в руке, в санбенито и смешном колпаке самыми позорными словами клеймил свое прошлое и унижался перед своими преследователями. С презрением смотрели на своего учителя вчерашние его ученики, как и он, приговоренные к смерти. За отступничество от лютеранства инквизиция оказала ему в отличие от остальных своеобразную милость: его предварительно задушили, и пламя костра пожрало уже бездыханное тело.

На этом же аутодафе принял смерть один из братьев Педро и Августина де Касалья — Франсиско де Виверо; в тюрьме, надеясь сохранить себе жизнь, он покаялся в грехах и умолял вернуть его в лоно католической церкви. Но на аутодафе, при виде падения Августина, он вместо того, чтобы покаяться уже публично, высмеял свое вчерашнее покаяние и взошел на костер.

Не обнаружил высоких душевных свойств и другой знаменитый протестант — ученик Августина, монах Доминго де Рохас, выходец из аристократической семьи. Он получил теологическое образование в Саламанке; архиепископ Каранса взял Доминго с собой на Тридентский собор, так как считал его одним из лучших своих учеников. Оказавшись в тюрьме, он не только унижался и каялся, выдавал своих товарищей, но и вовлек в круг подозреваемых многих далеких от лютеранства людей; в частности, пострадал его благодетель Каранса, виноватый лишь в том, что когда-то приблизил к себе бойкого на язык проповедника.

Как показали исследования немецкого историка Эрнста Шефера, всего в вальядолидскую протестантскую общину входили 55 человек; из них десять принадлежали к одной семье: четыре брата — Августин и Педро де Касалья, Франсиско и Хуан де Виверо, а также две их сестры — Беатриса и Констанца — погибли от рук инквизиции, еще четверо сумели бежать. За исключением Хуана Санчеса ведущие члены общины были арестованы весной 1558 года, однако суд над ними долго откладывали, так как инквизиторы надеялись напасть на какие-либо новые следы.

Об аутодафе было торжественно объявлено только через год. Инквизиционная тюрьма охранялась сотней вооруженных людей — братья Касалья были очень популярны в Вальядолиде, и инквизиция опасалась, что их могут освободить силой. Аутодафе состоялось 21 мая 1559 года; в числе почетных гостей на нем были сестра Филиппа II — принцесса-правительница донья Хуана, инфант принц Астурийский Дон Карлос и многие виднейшие сановники. В первом ряду обвиняемых шел Августин де Касалья, за ним его братья и сестры: Франсиско, Беатриса, Констанца и Хуан; перед ними несли изображение их матери Леоноры де Виверо; всего участвовали в процессии тридцать человек, в том числе португальский маран Гонсало Ваэз, обвинявшийся в иудейской ереси; остальные были лютеране. После проповеди великий инквизитор Вальдес привел к присяге принцессу Хуану и принца Дон Карлоса, затем началось чтение приговоров, прерываемое, когда до них доходила очередь, обрядами лишения духовного звания Августина де Касальи, Франсиско де Виверо и магистра Алонсо Переса. Кроме этих троих, к смерти были приговорены еще одиннадцать человек; сжечь приговорили также останки Леоноры де Виверо. Остальные шестнадцать человек были присуждены к менее суровым наказаниям. Всех поразил юрист из Торо Эресуэло, который на аутодафе, когда многие умоляли о пощаде, упорно порицал папу и перед самым сожжением доказывал, что лютеранство есть единственно правильная вера.

Не менее трагический конец был у жены Эресуэло — Леоноры де Сиснерос. Молодая и жизнерадостная, она еще в тюрьме покаялась в грехах, чтобы спасти свою жизнь, и инквизиция приговорила ее к вечному заточению. Но в камере ей постоянно грезился образ живьем сожженного мужа, и в конце концов она заявила о своих еретических взглядах.

В 1567 году Леонора снова предстала перед вальядолидским трибуналом — на этот раз в качестве рецидивистки. Лишь смерть могла искупить ее грех, но инквизиторы советовали ей еще раз покаяться, чтобы быть задушенной, а не сожженной заживо. Леонора де Сиснерос осталась непоколебима, желая искупить обнаруженную десять лет назад слабость, и 28 сентября 1568 года ее сожгли.

Второе вальядолидское аутодафе состоялось 8 октября 1559 года. Оно было столь же торжественным, как и предыдущее; на нем присутствовал даже король, и очевидцы утверждают, что поглазеть на происходящее съехалось почти 200 000 человек. Среди обвиняемых были Карлос де Сесо, Доминго де Рохас, Педро де Касалья, Хуан Санчес, Ефросина Мендоса, Марина Гевара и другие; все они, в числе двенадцати человек, были приговорены к сожжению; вместе с ними сожгли одного мусульманина; кроме того, были сожжены останки покончившей с собой в тюрьме Хуаны Санчес. Еще тринадцать раскаявшихся лютеран были приговорены к другим наказаниям. Геройски встретил смерть Карлос де Сесо; его так сильно пытали в тюрьме, что при произнесении приговора он не мог стоять, и его держали двое служителей инквизиции. Хуан Санчес также отказывался каяться, и лишь когда загорелся костер, начал произносить слова покаяния, но в этот момент встретился глазами с Сесо и замолчал. Остальные каялись, просили пощады и, в виде обычной милости, были задушены.