Нью-Йоркские ночи - Эрик Браун

Куласски с партнером неспешно двинулись к двери. Там белый коротышка обернулся и процедил:

– Можешь считать это гонораром. А если мы узнаем, что вы крутитесь вокруг дела Найджерии, то добавим еще.

Они вышли из офиса, а Барни стал ощупывать лицо. Из носа текла кровь, но перелома, кажется, не было. Он с трудом поднялся на ноги. Колени дрожали. Барни достал платок и вытер лицо.

Ничего, он выживет, он видал кое-что похуже, куда как хуже. Тем не менее Барни был потрясен и понимал это. Он растянул разбитые губы в улыбке: эти подонки не представляют, с кем связались, если считают, что его так просто запугать.

Барни собрался с силами и вышел из офиса. Спустился с лестницы и помедлил у выхода. “Линкольн дельта” отъехал уже на полквартала и сейчас пробирался среди толп, снующих между киосками и забегаловками.

Черт подери, зачем Куласски хочет, чтобы он бросил дело Найджерии? Барни задумался: а вдруг это и есть тот самый перелом, которого он ждал?

Пожалуй, это надо отпраздновать кружечкой пива! Он вызвал из киоска Кейси. Она со страхом уставилась на заляпанную кровью рубашку.

– Эй, Барни, с тобой все о'кей?

– Все чудесно, золотко. Беги к Ольге и притащи мне украинского пшеничного, о'кей? – Он протянул ей десять долларов, разрешил оставить себе сдачу и смотрел, как она стремглав несется вдоль квартала, зажав в кулаке купюру.

– Эй, – крикнул Барни, – я буду наверху.

Сам себе улыбаясь, Барни повернулся и медленно поднялся по лестнице, возвращаясь в гостеприимное тепло офиса.

Холлидей резко проснулся. Его разбудил сон. Снилось, будто Ким играет в голодраме, ее бюст и бедра раздались до дурацких размеров. Она все время подходит к краю площадки и в упор смотрит на Холлдея.

– А теперь ты любишь меня, Ход?

Он с содроганием очнулся. Гротескный образ померк. Холлидей протянул руку к Ким, желая поскорее вернуться к реальности, но постель оказалась пустой и холодной. Острота разочарования удивила его самого – он так хотел, чтобы она была здесь, рядом. Им не удалось поговорить со вчерашнего вечера, когда с ней сделалась истерика и она стала обвинять Холлидея, что он ее не любит.

Холлидей хотел заглушить будильник и только тут осознал, что разбудил его не сон, а сигнал интеркома. Достав его из кармана пиджака, Холлидей снова лег и отозвался:

– Холлидей слушает.

– Хол, – хриплым голосом пророкотал Барни. – Ты спишь как убитый. Быстро спускайся.

– Что случилось?

– Дело Найджерии начало двигаться, – сообщил он и отключился.

Холлидей нехотя вылез из-под одеяла и сразу замерз. Посмотрел на часы, оказалось, три по полудни. Мансарду наполнял бледный, безликий свет. Холлидей оделся, зашел в ванную и, пытаясь окончательно проснуться, плеснул в лицо ледяной водой.

Он лег на рассвете после того, как несколько часов составлял отчет для Симмонса. Рухнув в постель, сыщик вдруг отвлекся от бесконечных размышлений о деле и обратился мыслями к Ким, к собственным переживаниям на пляже в ВР. У него возникло впечатление, что встреча с виртуальным миром запустила в его разуме какой-то неисследованный механизм, и так давно похороненные воспоминания об умершей сестре снова поднялись на поверхность. И неизвестно, чего больше страшиться: внезапной и неудержимой волны отчаяния или вида призрачной Элоизы, когда она от него убегала.

А потом, как будто этого мало, он вспомнил еще и об убийце-латиносе и своем чудесном спасении в прошлую ночь. Холлидей стал уговаривать себя, что беспокоиться не о чем, в конце концов, враг считает его погибшим.

Холлидей поспешил вниз.

Барни сидел в кресле, подавшись вперед и не сводя глаз с деск-кома – настольного компьютера. Окурок сигары беспрестанно метался из одного уголка рта в другой.

– Садись, – торопливо бросил он. Холлидей посмотрел внимательнее:

– Эй, что случилось?

Барни коснулся своего носа, распухшего и красного.

– У меня были гости, около часа назад. Парочка горилл пыталась нагнать страху.

Налив на ходу кофе, Холлидей обогнул стол и уселся на диван-честерфилд.

– Ты-то как?

– Переживу. – Барни не сводил глаз с мутного образа на экране. Холлидей узнал интерьер офиса и различил две смутные фигуры напротив Барни. Это была не обычная контрольная запись, которую они делали при любых встречах с клиентами, а очень некачественная видеосъемка. Сейчас Барни прогонял ее через программу очистки изображения.

– Черт возьми, ты расскажешь, что произошло, или нет?! – с раздражением рявкнул Холлидей и сделал большой глоток кофе.

Барни развернулся в кресле.

– Час или около того назад заявились эти двое. Белый назвал себя Куласски.

– Что им надо?

Барни перемотал кассету и поставил ее с начала. На экране появились громилы. Вот они входят в офис. Белый парень, Куласски, что-то сказал. Слова сливались в неразборчивое бормотание.

– Проклятье! – Барни еще раз прогнал пленку через программу очистки.

– А почему на видео? – поинтересовался Холлидей. – Что с… – Он махнул рукой в сторону экрана.

– С этим мы разберемся, – буркнул Барни и переключил программу на работу через видеокассету. – Значит, этот Куласски пытается отпугнуть меня от дела Найджерии, говорит, чтобы мы его бросили. Вот и все дела.

– А ты послал его в задницу, так?

Барни неопределенно поводил в воздухе рукой.

– Ну, не так экономно, Хол. Но я спросил, в чем их интерес. Ну, в общем, коротко говоря, они – частные детективы, по делу Найджерии работают на богатого клиента, а мы путаемся под ногами.

– Абсолютно непрофессиональное заявление.

– Вот именно. Значит, я зачитываю Куласски статью Хартии об этике, кусок о неэксклюзивности расследований. Он только отмахнулся, сказал, что, если мы не оставим это дело, он выбросит нас из бизнеса. Ну тут я и говорю: “Это угроза, которая не очень понравится комиссии, когда она получит доказательства”. Тут он развеселился и спрашивает: “Какие доказательства?” Я, значит, переключаю контрольную запись на экран, точнее, хочу переключить. Он повредил программу. – Барни улыбнулся. – Но эти скоты не рассчитывали, что у нас есть и старомодная видеозапись, ну не идиоты?

– А я-то хотел избавиться от нее еще несколько лет назад! Барни пожал плечами.

– Если мне удастся получить четкое изображение и саундтрек, мы сможем притянуть этих чучел к ответу.

– Ты проследил за ними? Барни покачал головой:

– Спешить некуда. – Он улыбнулся и потер нос. – Перед уходом черномазый решил оставить мне кое-что на память. Я и не заметил, как этот подонок подошел. Десять лет назад такого бы не случилось.