Загадка в ее глазах - Марина Серова

Я попросила Галку объяснить мне правила, и вскоре мы уже азартно двигали цветные шайбы.

Честно говоря, игра мне не понравилась. Да и за столик я села вовсе не для того, чтобы освоить элементарные правила этой игры, а с дальним прицелом. Галка выигрывала, азартно хлопая себя по коленке, и вскоре пришла в отличное расположение духа. Ну что ж, начнем…

— Классно играешь! — похвалила я ее вполне искренне. — А у меня по шахматам разряд, а тут — никак не выиграю!

Галка усмехнулась:

— Да ты не так играешь! Не надо чересчур уже четко все планировать, понимаешь? Вот в чем твоя ошибка. Ты слишком любишь все просчитывать наперед. Это ж не шахматы. Надо прежде всего расслабиться и ждать. Не напрягаться, не строить планы, не пытаться просчитать возможные ходы противника. Просто ждешь, поняла? А когда наступает момент действовать, ты — прыг, прыг, и все — выиграла!

Значит, расслабиться и ждать… А потом, в то самое единственное мгновение, когда — пора, действовать. Да, это — психология снайпера. Вот почему Галка так любит эту игру — нарды позволяют ей почувствовать то, что она ощущала, занимаясь любимым делом. Хотя нарды — довольно жалкая замена.

— А где ты научилась так играть?

Спокойно, тут мы вступаем на скользкую почву. Если Галка сейчас психанет, как обычно, когда речь заходит о том времени, когда ее звали Светланой, и закроется — тогда все, разговора не будет.

— Муж научил. — Губы Галки на мгновение сжались, потом она задумчиво продолжала: — Ждать приходилось долго, надо же было что-то делать…

— А он хорошо играл, твой муж?

Все, проскочили опасный момент!

— Толик? Да, он всех обыгрывал, даже Сашку.

— Они вместе служили? — Я не поднимала глаз от доски.

— Ну да, еще в первую войну. Я тогда в Ростове жила, с дочкой, ждала Толика. А потом решила — так и спятить можно! И по контракту завербовалась.

— Ты спортсменка? Какой разряд?

Галка засмеялась — в первый раз за все время:

— Мастер спорта я!

— А дочке твоей сколько? — Я прилежно двигала нарды по доске.

— Пятнадцать лет. Она у матери, в Ростове. Сама я, понимаешь, с Ростова. Нечего ей со мной таскаться.

— Повезло Ольге Христофоровне, что ты у нее есть, — вполне искренне сказала я.

— О, моя взяла! — Галка хлопнула ладонью по столу и встала. — Да, повезло.

Бывший снайпер говорила медленно, глядя мне прямо в глаза:

— Ольге я всем обязана — ее муж нас из окружения вывел, это ты у Пашки уже разведала. И Толика моего вывел, они его на руках несли, ребята, только он потом все равно в госпитале умер. А вот в душу мне пытаться залезть не надо. Еще раз попробуешь — пожалеешь! Поняла?

— Поняла.

Я сложила нарды в коробку и встала. Теперь мы стояли друг напротив друга. Если бы между нами поместили электрическую лампочку — она бы вспыхнула от взаимного напряжения.

— И кончай вынюхивать про Ольгины дела! — с ненавистью процедила Галка. — Тебя наняли ее охранять — вот и охраняй.

Я протянула коробку с нардами телохранительнице:

— Держи. Я не вынюхиваю, а пытаюсь понять: кто хочет прикончить твою хозяйку? Мы же не можем вечно держать ее в бункере! Рано или поздно ей придется выйти. И убийца будет нас поджидать. Я хочу вычислить его до того, как он нанесет следующий удар.

Галка равнодушно пожала плечами:

— Умная ты чересчур… Ну, смотри, тебе виднее.

Рано утром я постучалась в дверь номера охраны. Заспанный Миша сменил меня на посту. А я отправилась к Валентине Хохряковой. Та уже ждала меня за калиткой, держа большую клеенчатую сумку с передачей для сестры. Сегодня Валентина была одета в обычную куртку и джинсы и выглядела гораздо моложе. Вчера, в наряде времен Великой Отечественной, Хохрякова показалась мне самой настоящей бабкой. А ведь лет ей не так уж и много, и стрелять она умеет. Конечно, на допотопную двустволку оптический прицел не навинтишь… Но кто сказал, что у нее только одно ружье?

На такси мы добрались до Красногвардейска за полтора часа. Это маленький городок, выстроенный еще немцами-колонистами, которых так много было в свое время в Тарасове. Потомки тех переселенцев давно уже отбыли в Германию. Добротная кирха была переделана под клуб, дома из красного кирпича по-прежнему выглядят как новые и простоят еще лет сто.

Колония размещалась за городом. Высокий забор с рядами «колючки», камеры расставлены редковато… Тут не содержали опасных преступниц, и меры безопасности были так себе, прямо скажем. Так, например, меня беспрепятственно допустили на территорию, когда Валентина буркнула: «Дочка это моя, племяшка Раисы», потребовали только паспорт.

— А чего у ней фамилия другая? — без особого интереса спросила тетка в окошке охранной будки.

— Да она замужняя! — нашлась Валентина. — Брось, Егоровна, не томи. Ты ж меня знаешь, который год я сюда езжу. Дай Раисе с племяшкой увидеться!

Мы довольно долго ждали в маленькой комнате с зарешеченными окнами. Полы были деревянные, стены выкрашены зеленой краской, отличавшей казенные учреждения лет пятьдесят тому назад. Запасы у них этой краски — на века, что ли?

Раиса вышла к нам, одетая в телогрейку, кутаясь в платок, и уселась по другую сторону широкого деревянного стола. Никаких решеток между нами не было, только неподалеку сидела толстая надзирательница и поглядывала на нас.

Валентина принялась перечислять, что именно она положила сестре в передачу. Раиса молча слушала, потом вопросительно кивнула в мою сторону.

— А, это я твою племяшку привезла, давно ты ее не видела! — сообщила коварная Валентина. — Очень она твоими делами интересуется, сочувствует. Ты уж с ней поговори.

— Здравствуйте, тетя Рая, — сказала я. — Расскажите мне кое о чем, ладно?

Раиса с минуту переводила взгляд с меня на сестру, потом молча кивнула.

Я задавала вопросы, стараясь, чтобы это походило не на допрос, а на родственный разговор, но надзирательнице, похоже, было все равно. Главное, чтобы посетители запрещенных предметов зэчкам не передавали, а так — пускай болтают о своем. В какой-то момент, покосившись на нашу компанию, надзирательница извлекла из-под форменного бушлата вязание и принялась проворно шевелить спицами.

Первым делом я поинтересовалась, как долго Раиса прослужила в семье Качалиных. Да — десять лет, еще с тех времен, когда генерал был не генералом, а подполковником, а генеральша работала учительницей начальных классов.

— Эх, и злющая она была! Детки ее не любили. Один раз к ней прямо домой пришла целая депутация родителей и устроила скандал — дескать, она их кровиночек обижает!

— И что? — живо заинтересовалась я, представив себе эту картину.