Флирт на грани фола - Сандра Мэй

Моника Слай с удовольствием преодолела бы коридор бегом, но боялась свалиться. Эх, надо было надеть туфли без каблука…

В приемной она смогла перевести дух – но ровно до того момента, как в дверях показался сияющий и свеженький Хью Бэгшо… с громадным букетом алых и белых роз. Моника ахнула, а потом прошипела:

– Это конспирация называется, да?! Теперь только ленивый не догадается…

– Ох, это я забыл… Ничего, если хочешь, я тебе через полчасика закачу скандал по поводу – ну, сама придумай, по какому поводу. Дверь мы приоткроем, на это время вызовем Сью или Бель, получится очень хорошо. Они всем расскажут, не бойся.

– Хью, я что-то сомневаюсь в твоих способностях интригана.

– Напрасно. Я – король интриги. Кроме того, я знаю женщин – в смысле, их психологию. Вот увидишь, Сью еще кинется тебя утешать.

Разумеется, вышло все наоборот. То есть, сначала все шло по плану, Сью сидела в приемной, а Хью самозабвенно орал на Монику, старательно придерживающую дверь приоткрытой. Потом Хью от избытка чувств шваркнул папкой с договорами по столу, все рассыпалось, и они вместе полезли собирать. Так уж получилось, что НЕ поцеловаться они не смогли – под столом сложилась на редкость располагающая к интиму обстановка. Напоследок Хью совсем уж неискренне выпалил ей в спину: «Еще раз повторится – уволю!!!», и Моника выпала в приемную. Слава богу, хоть румянец у нее был вполне натуральный…

Но вот насчет знания женской психологии… Вместо утешений и заверений в крепкой девичьей дружбе красотка Сью, склонившись над столом Моники Слай, прошипела:

– А ты думала, что достаточно перепихнуться с боссом, чтобы стать круче вареных яиц? Не выйдет, крыса! Хью плевать на тебя хотел. Он никого, кроме себя, не любит. И больше всего на свете ненавидит напрягаться – а ты всегда под рукой. Так что не обольщайся… красавица описанная!

И вошла к боссу в кабинет, раскачивая бедрами так, что у Моники голова закружилась. Кроме того, ее пробрал неудержимый нервный хохот, поэтому миссис Призл застала ее с покрасневшими глазами и носом, а также совершенно явственными следами слез. Миссис Призл сочувственно вздохнула и вручила Монике конверт с двумя билетами на рейс до Грейт-Фолс, штат Монтана, среда, пять пятнадцать вечера…

Вечером же вторника состоялось знаменательное знакомство Хью Бэгшо с Александером. После работы Хью своей властью наплевал на корпоративную этику и просто дождался Монику у выхода из офиса. У нее не оставалось другого выхода, как сесть в машину на глазах практически всего огромного муравейника под названием «Бэгшо Индепендент».

Завтра будут пересуды и разговоры, завтра начнут победоносное размножение слухи и сплетни, завтра, завтра…

А сегодня «порше» мчится по улицам Чикаго, города гангстеров и музыкантов, города больших шишек и неограниченных возможностей, города-монстра, города-гиганта. И очень быстро – благодаря «порше» – город заканчивается, и стальная лента автострады, словно оторопев, сужается, сбрасывает весь свой гонор, превращается в обычную автостраду и вливается в милый сердцу любого американца пригород. Здесь зелены деревья, здесь трава не припорошена свинцовой пудрой, здесь в воздухе нет гула и смрада мегаполиса. Здесь живет одноэтажная Америка – и в маленьких белых домиках хохочут дети и лают щенки, а из открытых окон струится аромат блинчиков с кленовым сиропом. Здесь живут те, кто по утрам возвращается в серо-стальные клетки небоскребов промышленного гиганта, чтобы ковать славу, как они думают, своей страны. Бог с ними. Оставьте им эти заблуждения. Природа не терпит пустоты – уже вечером все эти клерки, менеджеры, руководители среднего звена, секретарши и продюсеры вернутся в Пригород. К самому главному в жизни причалу.

Вернутся домой…

Возле маленького зоомагазина Хью насупился и вцепился в руль мертвой хваткой.

– Ты иди, а я подожду.

– Мистер Бэгшо?

– Я вас очень внимательно слушаю, мисс Слай.

– Ты трусишь!

– Вовсе нет.

– Тогда почему ты не идешь со мной?

– У меня… э-э… аллергия на животных.

– Они в вольерах.

– Ты не понимаешь, аллергия – это страшная вещь. Крошечные частички пыли, невидимые глазу и неподвластные пылесосу, носятся в воздухе, чтобы потом осесть на моей слизистой оболочке и вызвать страшнейший приступ астмы…

– Хью, у тебя сроду не было астмы. За эти три года – ни разу, по крайней мере.

– Ха! А где ты видела у нас на работе животных? Если не считать охранников…

– Хорошо, тогда как ты собираешься кататься на лошадях в Грейт-Фолс? Лошади – животные.

– Лошади – больше, чем животные. Они друзья.

– Не заговаривайте мне зубы, босс. Идем.

– Я лучше тут…

– Слушай, я прекрасно понимаю, что тебе неудобно смотреть в глаза Александеру, но ведь ОН-то не знает, ЧТО ты о нем думал.

– Достаточно, что это знаю я.

– Хью!

– Моника?

– Ну пожалуйста! Я хочу, чтобы ты увидел эту красоту.

– Это ты про Александера что ли?

– Не остри, не смешно.

– Моника, ну что, в самом деле, аквариумов я не видел?

– Таких – не видел.

И она настояла на своем, разумеется. Вздыхающий и кряхтящий Хью был за руку втащен в магазин, где девушка в зеленом комбинезончике несколько примирила его с действительностью. А потом из своего укрывища вышел Александер.

Странная вещь человеческая психика. Хью болезненно дернулся и ощутил почти непреодолимое желание задушить костлявого ирландца. Правда, это недостойное чувство покинуло его буквально через секунду, но осадок-то остался! В результате в служебное помещение вошел надутый и насупленный Хью Бэгшо, на которого не обращали ни малейшего внимания двое счастливых ихтиофилов – Моника и Александер.

На некоторое время Хью даже сделался крайне несчастен, потому что Моника самозабвенно расспрашивала Александера о достоинствах и преимуществах предмета, у которого, по мнению Хью, никаких достоинств и преимуществ не могло быть в принципе: прямоугольного пластикового контейнера размером с бельевой бак. К контейнеру прилагалась резиновая лента для герметичного закупоривания, полупрозрачная крышка и съемная ручка, «чтобы легче пъинести в самолет». Тут Хью впервые проявил некоторый интерес к происходящему. Дело в том, что на его взгляд, в контейнер вмещалось не менее пятидесяти литров воды. И как прикажете нести эту дуру? Небрежно помахивая?

И что скажет стюардесса, если герметичная крышка отскочит, а все эти пятьдесят литров разольются по салону?

Взбодрившийся, но не повеселевший Хью собирался вклиниться в дискуссию, но случайно поглядел по сторонам – и забыл обо всем на свете.

Разноцветные рыбки, похожие на леденцы, шныряли между кружевных зарослей кораллов, смешной краб боком удирал от задиры-креветки, а усатые сомики деловито перемалывали белоснежный песок, устилавший дно…