Клиническая ложь - Ирина Градова

– Я весь превратился в слух!

– Сегодня ездила встречаться с Марией Ладогиной.

– Да, ты говорила. Она рассказала что-то полезное?

– Ничего.

– Жаль, зато теперь ясно, почему у тебя такое настроение, а то я уже начал думать, что дело во мне!

– Дело не в тебе, а в том, что с Ладогиной я так и не встретилась.

– Ее не оказалось дома?

– Хозяева квартиры понятия не имеют, кто такая Ладогина!

– Может, адрес неправильный?

– Я тоже так подумала, поэтому сделала то, что нужно было сделать с самого начала, – связалась с Росреестром.

– И что?

– Выяснилось, что владельцами жилплощади (между прочим, размером девяносто шесть квадратных метров, плюс две лоджии!) на законных основаниях являются Олег и Ксения Сварогины.

– И как давно?

– Неделю. Что еще занимательней, продал им эту квартиру некий Георгий Крашенинников, который приобрел ее у Марии Ладогиной и Дарьи Субботиной. Все сделки совершились в течение двух дней!

– Быстро! – хмыкнул Негойда. – Думаешь, черные риелторы поработали?

– Семья, которая въехала в квартиру, приличная, с двумя детишками – сильно сомневаюсь, что они имеют к черным риелторам хоть какое-то отношение. Но что-то тут нечисто, к гадалке не ходи! Однако гораздо больше меня интересует другой вопрос: какое право имели Мария и Дарья продавать квартиру, ведь они не являлись ее собственниками? Я заказала в Росреестре все необходимые документы, буду анализировать.

– Ты говорила, чтобы получить муниципальное жилье в собственность, они должны были его выкупить?

– Точно.

– То есть, если она перешла к другим людям, они его выкупили, а потом продали? Ерунда какая-то выходит!

– Вот именно! Но самое главное, мы не смогли разыскать Ладогину, а ведь она, пожалуй, единственная, кто может рассказать о Субботиной!

– А как же Кутепов, он дает показания?

– У него за плечами два срока за разбой, он – стреляный воробей, голыми руками его не возьмешь. Сначала делал вид, что понятия не имеет о гибели бывшей девушки, а поняв, что номер не пройдет, потребовал адвоката.

– Ты сказала, что квартира у девчонок была больше девяноста метров, так? – вдруг спросил Дмитрий.

– Да, сказала.

– Не крупновата для двух выпускниц детского дома?

– В точку! Я выяснила норму квадратных метров на сироту в Питере, она составляет тридцать три метра. Правда, там есть оговорка: «не менее». Значит, теоретически они могли получить и больше, только вот меня поражает то, что квартира досталась им так быстро, ведь дети-сироты годами ожидают своей очереди и зачастую вовсе ее не дожидаются, так как по достижении определенного возраста им жилье от государства уже не положено, и они попадают в общую очередь, причем в самый ее конец!

– А где именно хата?

– Вот тут-то собака и зарыта: на Лесной улице, в потрясающей новостройке. Квартира улучшенной планировки – новые хозяева были настолько добры, что показали.

– Лесная, Лесная… Это какой район, Приморский?

Алла кивнула.

– Да, там сейчас много строят… Интересный выбор! Насколько мне известно, выпускники детских домов редко получают новое жилье, обычно им достается голимая вторичка!

– И тут не поспоришь, – согласилась Алла. – Надо снова поболтать с директором детдома, может, он прояснит ситуацию?

– Помнишь, я предлагал помощь? Я серьезно!

– Ты что-то выяснил про Саблина и Орлову?

– Ты удивишься, но они ведут вполне добропорядочный образ жизни. Ну, если не считать того, что у старшего Саблина есть любовница, но это к делу не относится.

– А младшенький?

– Обычный парень, как все в его тусовке: пока ничего важного выяснить не удалось.

– Ладно, все ясно, – вздохнула Алла. – С квартирой и Ладогиной я разберусь сама, ты мне лучше помоги с поисками Романа Саблина!

– Он же в Германии!

– У нас есть почти стопроцентная уверенность, что парень из России не выезжал. Более того, не думаю, что он находится далеко от Санкт-Петербурга!

– А что, билинг сотового…

– Мобильник Саблина включен и, судя по билингу, лежит в его доме в Сосновой Горке! Мы предположили, что у парня есть другой телефон, или телефоны, и что его родители и, возможно, кое-какие друзья в курсе места его пребывания. Поработав с сотовыми операторами, коллеги выяснили, что на телефоны Орловой и Саблина не поступало ни одного звонка с мобильника сына. Странно, не находишь?

– А с неизвестных номеров? Если он использует «левую» симку…

– Ну, кому ты рассказываешь – думаешь, я не знаю, как вычисляется «серый» телефон?

– Ладно, так в чем загвоздка?

– В том, что Саблин-младший не связывается с родичами.

– Что-то я не просекаю…

– Саблин-старший – адвокат, причем отличный. В молодости он работал следователем, поэтому в курсе всех наших «примочек». Нет, он не позволил бы сыну подставляться!

– Так ты считаешь, они встречаются лично?

– Мы пытаемся это проверить, но людей не хватает. Нужно последить за мамашей и папашей!

– Сделаю!

– Только тихонько, незаметно, ладно?

– Скрытность – мое второе имя!

– Я серьезно, Митя: если окажется, что они не знают, где их сын, и если, паче чаяния, выяснится, что Роман не имеет отношения к убийству Субботиной…

– Не кипишись, все будет сделано в лучшем виде! – прервал Аллу Негойда. – Дай мне пару дней, и я найду тебе твоего Маугли, если он в России!

* * *

Выходя из машины, Мономах услышал громкий стук, доносившийся из-за забора его дома.

Неужели Сархат решился, наконец, перестроить сараюшку, которая вот уже второй год служит ему жильем?

Мономах не раз предлагал парню переехать в нормальные условия, но тот наотрез отказывался: видимо, живя в сарае (который, впрочем оборудован всем необходимым, за исключением водопровода), он сохранял иллюзию независимости.

Перед домом никого не оказалось, и Мономах, обогнув его, оказался на заднем дворе.

Сархат сидел на корточках, перед ним высился громадный деревянный скелет сооружения, идеально круглого по форме и мало напоминающего жилое здание.

– А-а, дядя Вова, вернулись! – спокойно констатировал он. – Идите на кухню, там плов с курагой есть, всего два часа назад приготовил. Маленькую кастрюльку Марии Семеновне отвалил – она заходила прибраться и погладить белье.

Мария Семеновна приходилась Мономаху соседкой по поселку и была пенсионеркой, хотя и вполне еще бодрой. Она помогала занятому доктору по хозяйству, а он платил ей за труды – не очень много, но Мария Семеновна оставалась довольна.