Сердце дракона. Том 18. Часть 2 - Кирилл Клеванский

— Я…

— Что может знать этот старый плут о великом празднике Ракрадина?! — тот самый смазливый жиголо, что безуспешно пытался завладеть вниманием Иции. — Позвольте мне, барду Экзаелсу, славному во всех городах Чужих Земель, — на этих словах немногочисленная аудитория, оставшаяся в таверне, обменялась недоумевающими взглядами. Видимо о славе Экзаелса никто, кроме него самого, особого ничего не слышал. — рассказать вам, достопочтенным гостям Ракредина, откуда есть пошла слава нашего славного праздника.

— А он из местных? — шепнула Лэтэя.

— Нет, — пожала плечами Иция. — кажется из южных земель.

Хаджар собирался попросить Абрахама продолжить рассказ, но тот, внезапно, посвятил все свое внимание смазливому барду. Как, собственно, и Гай.

Экзаелс же, настроив струны своей лютни, начал петь песню. Увы, пел он её на незнакомом Хаджару языке, так что рифмы перевод нейросети сохранить не смог.

Хоть песня и была красива, но в записи в каталог памяти нейро-модуля она пришла простым текстом:

— Эта история, — начал мелодичным баритоном Экзаелс. — началась в те времена, когда боги постепенно покидали наши земли, а миры духов и демонов отдалились, оставляя смертных наедине друг с другом. С их грехами, добродетелями и смертью.

Гай едва заметно тронул маску ладонью, а в таверне постепенно становилось все тише и тише. Даже свет, казалось, прислушивался к старой балладе и мерцал, погружая таверну в сумерки.

Может о славе Экзаелса никто ничего и не слышал, но даже глухой определил свет таланта по этим нескольким нотам и стихам.

Хаджар жалел, что не сможет оставить в записи именно песню, а не её записанный текстом смысл.

— Когда еще поднимались к небу шпили дворцов и не пали стены замков, — продолжил песню Экзаелс. Он сидел на импровизированной сцене в виде барной стойки и постукивал пяткой по пустому бочонку, придавая музыке еще и ритм. — Странствующий горшечник, проклятый на вечные скитания в поисках возлюбленной, заключил договор с королем прошлого.

Хаджар помнил эти легенду. Легенду, по которой Горшечник стал нарекаться Серым Генералом. Легенду, по которой от всего его войска никого не осталось, только пустые комплекты брони и сам — вечно одинокий странник, бредущий по дорогам Безымянного Мира в поисках пути на седьмое небо.

— Но мало кто знает, что стало с королем, — пел Экзаелс. — Королем, чье королевство погрузилось в свои последние — осенние сумерки. Так началась эта история. Так её пела мне моя мать, а её — её мать, и матерь её матерей. И теперь спою её вам и я. И, может, если мы будем внимательны, то услышим шепот последнего короля Чужих Земель.

Глава 1624

Экзаелс взял небольшую театральную паузу, будто хотел, чтобы каждый из тех, кто остался в таверне проникся всей важностью момента. Но народ оказался не из тех, что будут пускать слюни по старым легендам или смазливым музыкантам. Так что, прокашлявшись, бард продолжил.

— Много ли вы слышали истории о дворцах и замках, достопочтенные сэры и прекрасные леди, — пел Экзаелс. Его пальцы быстро, но нежно бежали по струнам, и музыка постепенно укутывала зал теплым одеянием ранней осени. — Замок, что сложен из моих стихов, а дороги к нему — из струн, нельзя называть самым большим или самым крепким. Его шпили не тянулись к кудрям Ирмарила и крыши не могли пронзить сердце бродяги блеском драгоценных металлов.

Перед внутренним взором Хаджара сам собой возник пусть и крупный, но простой замок, построенный и служащий лишь одной цели — защищать тех, кто укрылся за стенами внутри.

— И все же, каждый, кто проходил эти места, не смел поднять ни руки, ни меча на многочисленные деревни и городки, разбросанные по пределам королевства, — Экзаелс дернул струну и затих, а затем, когда убедился, что внимание всей таверны приковано не к его рукам, а к его лицу — снова ударил по струнам. — пусть так и было лишь в прошлом. Теперь же черный замок надгробной плитой возвышался над выжженными и мертвыми землями. Здесь Радужные Эльфы больше не пели своих песен, а их прекрасные дворцы, умещавшие в совиных гнездах и бутонах цветков, сгорели и прахом развеялись по ветру. Люди не танцевали вокруг костров, а единственный огонь, что горел — вечно чадящие поля битвы.

Хаджар вспомнил историю, которую ему рассказывал Шенси. Про появление топей Эглхен. Повернувшись к спокойно тянущему брагу Абрахаму, он прошептал:

— Разве Эглхен не…

— Каждый рассказывает историю так, как он её слышал, — перебил его Шенси. — я слышал так — Экзаелс, иначе. Где правда, а где ложь — какая разница? Это просто истории, парень.

Хаджар никак не ответил, а Экзаелс продолжил балладу.

— Все вы слышали о топях Эглхен. Все вы знаете, что Горшечник вытащил зелье из тела прекрасной супруги князи, что заключил сделку, чтобы изгнать Радужных Эльфов, вот только это все кривотолки да домыслы простых бродяг, — Хаджар едва было брагой не подавился. Такое впечатление, что бард услышал их с Абрахамом разговор и решил добавить пару строк в песню. — Мало кто помнит, как оно все было на самом деле. И, быть может, и эта песня вам соврет, но этого вам уже не узнать. Как и не узнать королю, за что его предал князь.

Хаджар убедился в том, что нейро-сеть точно все записывает и обратился в слух. Как и всегда, в случае со старыми легендами, он чувствовал, что здесь кроется еще один маленький ключик к пониманию того, что творится в Безымянном Мире и к его собственной судьбе.

— Песня, что я вам пою, знает о прошлом больше, чем истории стариков. Король мудро и твердо правил своими землями, сохраняя многочисленные народы в мире и покое. Но были и те, чье сердце отравила зависть и жадность. Один из князей задумал поднять восстание против короля, но знал он, что не сможет собрать достаточно людей, чтобы свергнуть правителя, ведь тому на помощь придут Радужные Эльфы и их мудрецы, коим ведомы тайны волшебства и магии.

Хаджар хорошо помнил историю Абрахама и в ней действительно упоминались и эльфы, и князья, но… не было короля.

— И тогда князь заключил сделку с Горшечником, тот выковал броню, а князь обманом заставил людей надеть доспехи, хотя и сам, словно муха, попался в ловушку Несчастного. И тот повел армию короля, запертого в своем замке, против Радужных Эльфов. А когда стихли звуки сечи и отпылали пожары войны, не осталось ни князя, ни жены его Эглхен, ни Горшечника — лишь гнилые доспехи и души мертвецов, в них запертые.

Что же, если соединить две истории воедино, то вырисовывалась вполне себе обыденная картина. Хаджар уже со счета сбился, сколько раз он не то, что слышал в историях, а лично становился свидетелем интриг, придворных дрязг и возни в борьбе за власть и трон.

И то, что это произошло в древние времена в землях, где вообще не существует концепции придворной иерархии… не удивительно. А если подумать, то, может, именно после этих событий Чужие Земли и отказались от корон и королей. Титулов и дворян.