Книга убийств - Джонатан Келлерман

Если не считать дела Инголлс…

Майло больше не видел Пирса Швинна, но слышал, что тот раньше времени вышел на пенсию. Через несколько месяцев он позвонил в отдел кадров Паркеровского центра, что-то соврал и узнал, что Швинн ушел чисто — без записей о дисциплинарных взысканиях.

Так что, вполне возможно, Швинн тут ни при чем, а причина перевода Майло — в убийстве Джейни Инголлс. Осмелев, Майло снова позвонил в «Метро», чтобы узнать, как продвигается расследование. И снова с ним никто не связался. Он попытался выяснить, закрыто ли дело, но ему сообщили, что у них на этот счет нет никаких сведений, а Мелинда Уотерс не обнаружена.

Однажды жарким июльским утром Майло проснулся весь в поту, потому что ему приснилось тело Джейни. Он отправился в Голливуд и проехал мимо дома Боуи Инголлса. Розовое здание исчезло, его сровняли с землей, чтобы построить подземную парковку, работы уже начались, и глазам Майло предстал скелет нового многоквартирного дома.

Тогда он отправился на север. Старый дом Эйлин Уотерс стоял на прежнем месте, но сама она куда-то перебралась, а тут поселилась пара стройных женоподобных молодых людей, которые занимались продажей антиквариата. Через несколько минут оба принялись отчаянно флиртовать с Майло, и это его напугало. Он старался вести себя как настоящий полицейский, а они все равно его раскусили…

Симпатичные мальчики снимали дом, он пустовал, когда они сюда въехали, ни тот ни другой не знали, куда подевалась женщина, жившая здесь до них.

— Вот что я вам скажу, — заявил один из парней. — Она ужасно много курила. Дом весь провонял.

— Отвратительно, — согласился его приятель. — Мы все вымыли, и убрали, и обставили заново. Вы дом не узнаете ни за что. — И с заговорщическим видом улыбнулся. — Ну, скажите нам, что она сделала?

Майло закончил свой рассказ и направился на кухню.

Поистине все дороги ведут к холодильнику.

Я смотрел, как он открывает камеру, где лежала бутылка «Столичной», которую он подарил нам с Робин, хотя я редко пью что-нибудь, кроме виски или пива, а Робин признает лишь вино.

Робин…

Я наблюдал за тем, как Майло наполовину наполнил стакан и плеснул туда грейпфрутового сока — для цвета. Затем он осушил стакан, взял добавки, вернулся в столовую и уселся за стол.

— Вот и все. Я спросил:

— Черный детектив по имени Брусард? Как в…

— Угу.

— Понятно.

Проглотив вторую порцию водки, Майло снова отправился на кухню, налил себе третий стакан, который на сей раз не стал разбавлять соком. Я хотел что-нибудь сказать — иногда он предоставляет мне возможность говорить, а сам помалкивает, — но очень кстати вспомнил, сколько виски выпил сам, когда уехала Робин, и придержал язык.

Майло вернулся, тяжело опустился на стул, обхватил могучими руками стакан и принялся тихонько его вертеть — получился маленький водоворот из водки.

— Джон Дж. Брусард, — сказал я.

— И никто другой.

— То, как он и его приятель на тебя давили… Ну прямо как в книгах Кафки.

Он улыбнулся:

— Проснувшись сегодня утром, я обнаружил, что превратился в таракана? Да, старина Джон всегда был мастером подобных штучек. И поделом ему, верно?

Джон Дж. Брусард являлся начальником полиции Лос-Анджелеса чуть больше двух лет. Его лично назначил уходящий в отставку мэр, чтобы, как говорили многие, заставить замолчать тех, кто открыто критиковал расовую политику полицейского департамента Лос-Анджелеса. Брусард обладал военной выправкой и пугающе деспотичным нравом. Городской совет ему не доверял, а большинство подчиненных — даже черные полицейские — презирали за прошлое, в котором он выступал в роли охотника за головами. Открытая травля тех, кто сомневался в правильности его решений, очевидное равнодушие к обеспечению порядка на улицах города и одержимость вопросами внутренней дисциплины помогали дополнить и без того не слишком приглядную картину. Брусард, казалось, наслаждался тем, что окружающие его ненавидят.

Во время церемонии принесения присяги, одетый, как всегда, в парадную форму и увешанный разноцветными ленточками, новый шеф полиции торжественно провозгласил, какой будет его главная задача: полнейшая нетерпимость к любым нарушениям со стороны подчиненных. На следующий день Брусард уничтожил тщательно оберегаемую всеми систему связи между полицией и горожанами, заявив, что она ни в коей мере не служит снижению уровня преступности, а панибратские отношения с простыми гражданами лишают департамент профессионализма.

— Безупречный Джон Дж. Брусард, — сказал я. — Возможно, именно он похоронил дело Джейни Инголлс. Есть какие-нибудь идеи — почему?

Майло ничего не ответил, сделал еще глоток и снова посмотрел на альбом с фотографиями.

— Похоже, его действительно прислали именно тебе, — сказал я.

Он по-прежнему молчал, и я немного повременил.

— Какие-нибудь новые факты по делу Инголлс? Майло покачал головой.

— Мелинда Уотерс так и не нашлась?

— Даже если бы и нашлась, я бы об этом не узнал, — ответил он. — Когда я перешел в новый участок, то оставил это дело. Она вполне могла выйти замуж, нарожать детей и сейчас живет в симпатичном маленьком домике с большим современным телевизором.

Он говорил слишком быстро и слишком громко. Я достаточно хорошо разбираюсь в своем деле, чтобы услышать в голосе беспокойство.

Майло провел пальцем под воротником. Лоб его блестел от пота, морщины вокруг губ и глаз стали еще отчетливее.

Он допил третий стакан, встал и направился в сторону кухни.

— Жажда замучила? — заметил я.

Майло замер на месте, потом резко развернулся и наградил меня мрачным взглядом.

— Кто бы говорил. Посмотри на свои глаза. Еще скажи, что ты бросил пить.

— Сегодня утром не выпил ни грамма, — заметил я.

— Поздравляю. Где Робин? — сурово потребовал он ответа. — Что, черт подери, между вами происходит?

— Ну, — ответил я, — почтальон принес мне кучу всего интересного.

— Угу. Где она, Алекс?

Слова застряли у меня в глотке, и я начал задыхаться. Мы молча смотрели друг на друга. Он рассмеялся первым.

— Я скажу, но только после тебя.

Я рассказал ему основное.

— Значит, для нее это была возможность проявить себя, — сказал Майло. — Она успокоится и вернется.

— Может быть, — ответил я.

— Такое и раньше случалось, Алекс. Спасибо за напоминание, приятель.

— Знаешь, сейчас мне кажется, что это другое. Она молчала о предложении две недели.

— Ты был занят, — напомнил он.