Влюбиться в жертву - Татьяна Алюшина

– Ты прав. И потом, пока лично человека не коснется какое-нибудь несчастье и криминал, ему кажется, что лично с ним ничего плохого произойти не может.

– Тебе как, полегчало? – спросил он, возвращаясь за стол.

– Не очень, – честно призналась Тина.

– Тогда, может, еще по одной?

– Давай! – согласилась она.

Тина достала из холодильника томатный сок, налила себе в стакан, вернулась, села на свое место и, взяв рюмку, сказала:

– Постараюсь быть обычной, логичной женщиной!

– Боже меня упаси! – изобразив на лице ужас, воскликнул Артем и демонстративно выпил стопку.

– Я к тому, – пояснила Тина, – что надо спросить: «Почему вы развелись?»

– О господи! Мне так нравилась твоя неординарность, а ты все портишь!

– Начинается! – рассмеялась Тина. – Мужские увертки?

– Нет-нет! Все просто: у меня такая работа… как бы объяснить… полная сюрпризов, что ли, и ненормированная.

– Ты хочешь сказать, что сегодняшняя, вернее, уже вчерашняя ситуация – это будни следователя?

– Ну не будни, но всякое случается. Часто дома не ночуешь, сутками пропадаешь, неожиданно куда-то уезжаешь в самый неподходящий момент, любые праздники и даты, как правило, испорчены, потому что я срываюсь и убегаю или вообще отсутствую. И женщина не знает, где ты и что делаешь, а предположить можно что угодно. Мы с Ольгой поженились пять лет назад, учились на одном курсе и давно друг друга знали, а через два года развелись.

– Если я правильно поняла, то ты говоришь о полном, практически безоговорочном доверии?

– Да, именно о нем!

Артем расслабился, у него даже мышцы расслабились от того, как правильно она поняла то, что он и сформулировать-то не мог. Именно – безоговорочное доверие, обоюдное, не как чувство долга или степень ответственности, а как нечто врожденное, естественное. В их с Гришкой профессии только так можно жить в семье. Ничего другого – ревность, проверки, подозрения – невозможно. Встретить женщину, свою женщину, которая, даже увидев тебя в обнимку с другой, будет верить тебе, понимая, что в твоей работе возможно всякое; не использовать эту веру, не манипулировать ею, как марионеткой, прикрывая свои грешки, а жить этим, хранить это, как дар Божий, – это было практически нереально!

– В то время я вел несколько дел одновременно, и большая часть фигурантов старалась повлиять на следствие – взятки, шантаж и тому подобное. Когда я отказался от очередного такого «предложения», Ольге прислали фотографии, где была снята постельная сцена с проституткой и мной. Очень хороший монтаж. Я объяснил, и мой начальник с ней разговаривал и объяснял, что это провокация. Оля поверила, но принять это так и не смогла.

Он вспомнил, как Ольга рыдала, собирая свои вещи. Артем споткнулся о сумки, когда, вернувшись с работы, вошел в квартиру.

– Оля, ты уезжаешь?

– Я ухожу, Артем! – рыдая, ответила она из кухни, так и не выйдя ему навстречу.

Не разуваясь, он прошел в кухню, налил из крана стакан воды и протянул ей.

– Не плачь!

– Я не могу! – Она отпила воды и держала двумя руками стакан на весу. Слезы катились по щекам, делая ее старше и некрасивой. – Я не могу, – повторила Ольга. – Я верю, что это не ты: мне показали у тебя на работе, как был сделан монтаж, но я все время представляю тебя с этой женщиной! Больше я так не могу, я с ума сойду! А если мне еще раз такое пришлют? А если тогда это будет не монтаж? Я все понимаю – нам про это лекции читали в университете, я знала, за кого выходила замуж, и понимала, какая у тебя работа. Но я так больше не могу, я просто слабая, наверное.

– Иди, Оля, так будет лучше, – освобождая ее от всего сразу, согласился Артем.

После ее ухода он долго сидел за столом – включал и выключал чайник несколько раз, так и не налив себе чаю, курил и думал.

К утру он сделал вывод: его работу и семью совместить невозможно! Только необыкновенная, ненормальная и очень родная женщина сможет принимать его работу именно в этой стране и в это проклятое время! А поскольку таких женщин в природе не существует, проще одному.

– Это трудно, Артем, – возвращая его в действительность, сказала «не существующая в природе» женщина. – Это очень трудно. Может, ты просто ее не любил и она чувствовала это, или любил не до такой степени, чтобы она могла тебе слепо верить?

– Скорее всего. – Он посмотрел на девушку и пояснил: – Мне ведь надо было встретить тебя.

– Пьем? – раздался от двери суровый шепот.

Тина и Артем повернулись на голос и увидели Бывалого. Следак вошел, притворил за собой дверь и все тем же суровым шепотом возмутился:

– Втихушку! А про боевого товарища, можно сказать героя Петровки, забыли!

– У нас самообслуживание, бери тарелку, рюмку и садись, герой Петровки! – рассмеялся Артем.

– Что вы, что вы! – замахал на него руками Гришка. – Разве ж можно, гражданин начальник! Конечно-с мы сами-с – и возьмем, и нальем-с!

Гришка быстро все нашел, точно зная, где что стоит и лежит, очередной раз удивив Тину, – сыщик, как говорится, и в Африке сыщик – один раз посидел за столом и отложил в памяти все мелочи.

– Ух ты! – не удержалась она от восхищения.

– Уж извините-с, – понял ее сразу Гришка, – такие вот мы. Издержки профессии, знаете ли.

Он быстро налил всем водки, поднял рюмочку и, вздохнув, обратился к Тине, переходя на «ты»:

– Намаешься ты с ним, ох намаешься! – И опрокинул в себя водочку, не ожидая остальных, крякнув от удовольствия.

Он все про них понял, еще там, когда они вдвоем бежали к машине.

Вот именно – вдвоем! Как одно целое, как команда – без истерик, без выяснения, кто главней и умней и кого надо слушаться. Это считывалось сразу и было понятно без слов, причем не только ему. Это поняли все ребята, и Андрей, садясь в автобус, сказал:

– Все, попал Беркутов! Но на этот раз в десятку! Нет, ну какую девчонку отхватил, а! Везет нашему «важняку»!

– Да, – вздохнул Гришка, – пропал товарищ!

– Что здесь происходит? Вы что, опупели? Три часа ночи, а вы водку пьете? – прошипела с порога кухни Ритка.

Она была в халате, с примятым ото сна лицом и щурила глаза, отворачиваясь от света.

– Ночное совещание, – ответил Гришка, улыбаясь. – А ты, Ритуль, как я понимаю, не будешь?

Он безоговорочно, всей своей знаменитой ментовской печенкой, чувствовал этих двух девчонок, уважал и радовался, что такие женщины есть в жизни, с удовольствием переходя на «ты», без лишних церемоний. Уже познакомившись с Риткиным характером, Бывалый с нетерпением ждал, что она непременно поднимет брошенную «перчатку».

И Ритка его не разочаровала.