Отец и сын. Николай I - Александр II - Вольдемар Балязин

Получив хорошее домашнее образование, Ланской уже в 13 лет начал служить переводчиком в Коллегии иностранных дел, а потом – в разных департаментах, комиссиях и министерствах, в столицах и провинциях, более всего проявляя постоянство не в службе, а в своих масонских пристрастиях, где он добился высокой степени «мастера стула». Он был и членом декабристского «Союза благоденствия», но, почуяв недоброе, вышел из него задолго до 14 декабря 1825 года. Прослужив еще в добром десятке комитетов и получив несколько орденов, он стал членом Государственного совета, а по случаю 50-летнего юбилея службы был произведен в действительные тайные советники – «высшую гражданскую степень в парнике дураков, именуемом Табелью о рангах», как выразился об этом «князь-республиканец» П. В. Долгоруков. Годом раньше Ланской был назначен и членом Государственного совета, занимая одновременно и должность товарища министра внутренних дел, которым был Д. Г. Бибиков. Исполняя его обязанности, пока тот 4 месяца лечился за границей, Ланской так понравился А. Ф. Орлову и Л. В. Дубельту, что те сделали все возможное, чтобы 68-летний Сергей Степанович стал министром. Однако Николай, слишком хорошо знавший его, на это не пошел, и только через полгода после того, как на троне оказался Александр II, Ланской достиг желаемого поста. И с ним тотчас же произошла метаморфоза: он неожиданно превратился в энергичного, четкого, мыслящего государственного человека, став одним из активнейших деятелей реформы по освобождению крестьян от крепостной зависимости.

Николаю Онуфриевичу Сухозанету 17 апреля 1856 года – в день вступления в должность военного министра – было 62 года. Он служил в армии уже полвека и был одним из немногих оставшихся в строю ветеранов войны 1812-1814 годов. Сухозанет участвовал в войнах с Турцией и Польшей и, казалось бы, не мог не быть типичнейшим продуктом военной среды. Однако же на деле все обстояло иначе. На посту военного министра он пробыл до 9 ноября 1861 года, уступив его потом Д. А. Милютину. За 5 лет руководства министерством он сделал много полезного благодаря тому, что подобрал хороших помощников, хотя сам, по мнению многих, был не очень-то хорошо образован. По инициативе Сухозанета были окончательно упразднены военные поселения, и уже 21 сентября 1856 года (через 5 месяцев после назначения его министром) все военные поселенцы стали простыми хлебопашцами в Министерстве уделов. 378 000 кантонистов были обращены в свободное податное сословие, в то время как прежде они от рождения не могли заниматься ничем другим, как пожизненной солдатчиной. Был сокращен срок солдатской службы с 25 до 15 лет, запрещено отдавать в солдаты как наказание за совершенные преступления, а также проведена серьезная реорганизация структуры вооруженных сил и управления ими.

Константин Владимирович Чевкин тоже не был инородным телом в новом правительстве. Он носил звание генерал-адъютанта, с 1834 по 1845 год был начальником штаба Горного корпуса, а затем 10 лет пребывал в звании сенатора. С 1855 года он стал главноуправляющим путями сообщения и публичными зданиями, заменив одиозного П. А. Клейнмихеля. По единодушному мнению, Чевкин обладал характером сильным, но часто вздорным, и, по высказыванию публициста и историка П. В. Долгорукова, «избежать ссоры с Чевкиным столь же легко, как и отыскать квадратуру круга». Недаром Константина Владимировича прозвали «ежом в генеральских погонах». Вместе с тем тот же В. П. Долгоруков дал Чевкину и такую характеристику: «Человек, обладающий обширными познаниями, одаренный умом замечательным, способностями несомненными, трудолюбием редким». Он усердно и искренне служил делу уничтожения крепостного права, но систему в целом считал неприкосновенной и потому всегда занимал охранительно-ретроградные позиции в борьбе и с радикалами, и с националистами – патриотами Польши, Финляндии и других регионов империи.

Восшествие на престол

Летом 1856 года наступило время коронации. Впервые коронационный выезд осуществлялся по железной дороге, но не только это было новацией в предстоящих торжествах. После трех дней пребывания в Петровском дворце, расположенном у въезда в Москву, 17 августа Александр, вся его семья и блестящая свита въехали на Тверскую улицу, которую называли также «Царской» из-за традиционных торжественных въездов в Первопрестольную царствующих особ. Александр въехал в Москву под звон колоколов и грохот пушек, окруженный братьями и двумя старшими сыновьями – 13-летним Николаем и 11-летним Александром. Через неделю, начиная с 23 августа, в Москве 3 дня шли народные гуляния и угощение простого народа.

В Успенском соборе 26 августа прошла коронация со строгим соблюдением всего «чина». Вел торжество 74-летний митрополит Филарет. Сначала все шло как нельзя лучше, как вдруг старик Горчаков, стоявший с «державой», лежавшей на круглой бархатной подушке, вдруг зашатался, потерял сознание и упал. Шарообразная «держава» со звоном покатилась по каменному полу. Присутствующие ахнули, почитав произошедшее верным признаком несчастья. Александр же не переменился в лице, а когда коронация кончилась, сказал Горчакову: «Не беда, что свалился. Главное, что стоял твердо на полях сражений». Так вспоминал этот эпизод Аркадий Столыпин (правнук Горчакова), передавая сохранившееся в их семье предание, впрочем, совершенно достоверное.

По примеру прежних царствований после коронации были розданы чины, титулы и «многие милости». А. Ф. Орлов, председатель Государственного совета и Комитета министров, подписавший в Париже мир с союзниками, был возведен в княжеское достоинство. Князь М. С. Воронцов стал фельдмаршалом, четыре сановника – графами. Царь на 3 года отменил рекрутские наборы, простил недоимки, амнистировал или облегчил участь почти всем преступникам, в том числе декабристам и петрашевцам. Всем амнистированным было разрешено возвратиться вместе с семьями из ссылки и жить, где пожелают, кроме Петербурга и Москвы. Им возвращалось дворянство, а князьям, графам и баронам – их титулы, а также конфискованные по суду имения. Среди тех, кто вернулся из ссылки, был и Ф. М. Достоевский. Отдельным актом были отменены высокие пошлины на заграничные паспорта, введенные Николаем и препятствовавшие выезду за границу.

Радость и надежды на лучшее будущее воскресли в сердцах многих людей, но более всего начинаниями нового императора были воодушевлены те, кто занимал крайне враждебные позиции по отношении к его отцу – Николаю.

Присоединение Дальнего Востока и покорение Кавказа

Чрезвычайно важными событиями начала царствования Александра II стали покорение Кавказа и окончательное присоединение к России устья Амура и бассейна реки Уссури. В местечке Айгунь на южном берегу Амура 16 мая 1858 года Н. Н. Муравьев подписал договор, по которому Китай признал левобережье Амура (от реки Аргунь до его устья) русской территорией. 14 ноября 1860 года в Пекине был подписан еще один договор, по которому к России переходила и территория по реке Уссури, ранее находившаяся в совместном русско-китайском владении. Благодаря этому Россия утвердила свое владычество на Тихом океане, закрепив за собой земли, на которых чуть раньше был построен военный пост Владивосток.

В эти же годы решительный перелом произошел и на Кавказе, завоевание которого началось еще при Петре I и с перерывами продолжалось полтора века. Война завязалась здесь в 1817 году, когда генерал А. П. Ермолов начал окружать горные районы кордонами, прорубать просеки в лесах, сжигать непокорные аулы, а оставшихся в живых горцев выселять в долины под надзор русских гарнизонов. В 1827 году Ермолова сменил Паскевич, дополнивший эту тактику ка-рательными набегами на аулы, усилив также строительство укрепленных линий с опорными пунктами и крепостями. С середины 1830-х годов во главе свободолюбивых народов Чечни и Дагестана встал третий имам Шамиль – сын крестьянина, ученый богослов, человек выдающейся храбрости и красноречия, необычайно популярный в среде простых людей. Натиск его войск оказался настолько сильным, что царские войска перешли к обороне. Получив подкрепления из двух дивизий, новый главнокомандующий граф М. С. Воронцов начал поход на аул Дарго – резиденцию Шамиля. Взяв аул, он сжег его, но окончательной победы не добился: Шамиль ушел в горы и продолжил борьбу, которая достигла высочайшей степени ожесточения. В связи с этим следует вспомнить повесть «Хаджи-Мурат» Л. Н. Толстого, который в годы своей молодости (1851-1853) воевал на Кавказе и воспринимал все там происходящее, как и свойственно молодому человеку – возвышенно и романтично. Однако к концу жизни, будучи уже великим писателем и одним из выдающихся мыслителей своего времени, он по-новому взглянул на Кавказскую войну.