Встреча или летунец мне в... - Лин Петрова

Черты лица мягкие, выразительные. Они стояли с полуулыбками на устах, и от них шел какой-то то ли свет, то ли тепло, что мне захотелось прикоснуться к этому свету, укутаться в нем. Даже сидя за углом, я так четко представила это, что разомлела и села на землю, закрыв глаза на некоторое время. Но потом встряхнулась, заставив открыть глаза. Не хотелось упустить возможность увидеть еще что-нибудь интересное собственными глазами. И я снова выглянула. Стоящая впереди ливейла шагнула к Нуваш. Её движения были мягкими, грациозными и какими-то плавными. Её светлые волосы легкими волнами опускались на спину и плечи, а одна прядь нарушила эту гармонию. И женщина одним плавным движением руки, вернула прядь на место, затем мягко улыбнулась и посмотрела на Нуваш.

Тут хозяйка сделала нечто странное, она подняла одну руку и поднесла ее к губам женщины. Близко- близко, но к губам прикоснуться не посмела, а вторую приложила к своим губам, и низко поклонилась. Вроде ничего страшного не происходило, но я видела, как волнуется Нуваш. Как она сильно, добела, сжала пальцы, как напряжена её спина. Но почему? Они ведь так дружелюбны… Возможно, хозяйка еще испытывает страх из-за событий, произошедших с Ррухом? Или здесь что-то другое? Гийоны тоже протянули руки, затем поклонились, не приближаясь к делегации. Я снова перевела взгляд на ливейлов. Взглядом выделила для себя молодую особу, наиболее привлекательную, на мой взгляд, и снова принялась на изучение. В ее миндалевидных глазах, обрамленными длинными пушистыми ресницами, отбрасывающими тень на щеки от огня, я тоже увидела доброжелательность. На её высоком лбу выделялись изящно изогнутые брови. Аккуратный, чуть вздернутый нос. Тонкими, четко очерченными губами поблескивали ровные белые зубки. Ее тонкая талия была перехвачена широкой полосой ткани. Я прищурилась. Да и одежда ее была из невиданной мне ранее ткани. Какой-то воздушной, словно утренний туман. Он не облегал её тонкую фигуру, а словно укутывал.

Я невольно повела плечами, от невольного ощущения покалывания кожи от грубой ткани от множества стирок.

Я перевела взгляд на других, одетых в одежду из этой же ткани. О, там и мужчины есть. Собственно говоря, если бы не их короткие волосы на голове, я бы с легкостью приняла их за женщин, ведь фигурами и лицами они были похожи. Мой взгляд вернулся к молодой девушке. Она плавно повернула голову к стоящей за ее спиной ливейле, что- то сказала, а услышав ответ от все также улыбающейся собеседницы, её лицо изменилось.

Её черты лица словно сползли вниз. Уголки губ искривились в усмешке, губы сжались в невидимую нить, глаза сузились.

Я невольно схватилась за лицо, сдерживая невольный вскрик, от такой разительной перемены. Ведь ни Нуваш, ни гийоны не могли этого видеть, и только я стала невольным свидетелем этой сцены.

Но ливейла качнула головой, на её лице снова засияла ласковая улыбка, и она плавно повернула голову.

Но я, увидев ее прежней, уже не испытывала прежних чувств к ливейлам. Теперь мне казалось это фальшью, игрой. Я переводила взгляд с одного на второго, со второго на третьего. Но у всех это ледяное спокойствие и улыбки.

Со стороны леса послышался рёв неизвестного животного, треск ломаемых веток. Послышался топот копыт о землю. К нам, яростно ревя, неслось животное.

Главная ливейла, даже не шелохнулась, лишь ее бровь чуть дернулась. И когда животное уже было в поле видимости, её рука взметнулась, направляя ее в животное.

Настала тишина.

Я вытянула голову, пытаясь понять, что же именно произошло, но тщетно.

А между тем неспешный разговор продолжился.

Внезапно голова главной ливейлы начала поворачиваться в мою сторону. Я невольно вжалась в стену, хотя видеть она меня не могла. Или все же могла? Я сглотнула, но почему-то не смогла отвести взгляд от ее лица. И когда наши глаза пересеклись в одной траектории, меня охватил жуткий страх. Какой-то беспричинный, от чего я сильно зажмурила глаза. Мне хотелось спрятаться, раствориться, слиться со стеной. И бежать, бежать, не разбирая дороги. Ливейла уже разговаривала со своими, я очень тихо и медленно буквально отползла назад. Очутившись в безопасном месте, я согнулась, пытаясь успокоить сердце, пустившееся вскачь.

Но почему? Неужели они действительно так страшны для нас, людей. Даже представлять не хочу, через что пришлось пройти Нуваш, чтобы защитить Рруха, сына своей подруги. И что она испытывала сейчас, ведь я видела, как она была напряжена.

Я уж было собралась уйти, но летунец мне в одно место, человеческое любопытство пересилило, и я снова приблизилась к своему убежищу.

Гийоны и хозяйка снова застыли в глубоком поклоне с вытянутыми руками, а ливейлы плавно и бесшумно покидали территорию.

Не буду высовываться, на всякий случай, а дождусь хозяйку в доме.

Нуваш медленно вошла в залу, обвела взглядом убранство отрешенным взглядом, словно видела это все в первый раз. Затем ее взгляд остановился на мне.

— Иди спать.

Я не решилась ей перечить, а приблизилась, заметила, что она из последних сил держится на ногах, ухватившись за косяк двери. И даже тогда я не решилась к ней подойти. И лишь когда я проходила мимо, хозяйка внезапно покачнулась. Я еле успела подхватить ее обмякшее тело, и аккуратно уложила ее на пол. Нет, она все еще находилась в сознании, да только своими мыслями она была далеко отсюда. Я сбегала, принесла воды и напоила её, вливая в рот маленькими глоточками.

— Кто они на самом деле? Я увидела их настоящую сущность, хозяйка. Страшно.

Она подняла руку и провела по моему лицу.

— Так и должно быть, Шила.

— Почему?

— Потому они то, что окружает нас.

И пока я не начала заваливать ее вопросами, Нуваш медленно поднялась с пола, отряхнула юбку, а затем взяла меня за руку и повела на улицу.

— Они то, что ты сейчас видишь. Способные уничтожать и давать жизнь.

Я потрясла головой. О чем она говорит?

— Не понимаю.

Она перевела взгляд на меня.

— Они сама природа. Пока тихо и спокойно, ты видишь солнечный день, можешь наслаждаться погодой, собирать и потреблять дары леса. Но если природа негодует, она может уничтожить все, что ранее давало нам спокойствие. Они способны обрушить на наши головы всё, что ты сейчас видишь.

— То есть….они деревья? — осторожно спросила я.

Хозяйка повела меня в дом и усадила напротив себя.

— Сейчас об этом не говорят, но я хорошо помню, как бабушка моей мамы, рассказывала. Маме приходилось оставлять меня на лежачую старушку, а самой добывать еду. Так вот она говорила так-

— Ливейлы