Верная неверная - Владимир Колычев

— Ты же не хочешь, чтобы Юлин муж узнал о ваших похождениях? — пристально глядя ему в глаза, хищно улыбнулась Ирина.

И это была уже не просто угроза, а шантаж. Она действительно могла сдать его Климу, чтобы тот принял меры. И тогда может пострадать сама Юля.

Был и еще один момент, который нельзя было упускать из виду. В Подреченске был свой криминалитет, приблатненная братва, которой Ирина отстегивала процент за безопасность. И она запросто могла натравить этих ребята на Диму… Нет, с ней лучше не связываться.

— Он не должен узнать. — Дима растерянно мотнул головой.

— Правильно. И я так думаю.

Ирина все-таки расстегнула его рубашку. Сначала раздела до пояса, затем сняла с него брюки. После чего отправила в ванную. Там и забралась к нему в джакузи. И Диме ничего не оставалось, как на время забыть о Юле.

И снова шатается стол, и ходуном ходят стеллажи. И опять это ощущение полета. Над бездной. Юля парила на крыльях любви. Но сама-то любовь — запретная. Грешная, тяжелая. И крылья тяжелые, они тянут вниз, не позволяя взлететь. Но приземление на другой край пропасти прошло бурно, головокружительно.

И снова Юля отряхнулась, привела себя в порядок. И постаралась отогнать от себя неприятную мысль о том, что она ведет себя как последняя шлюха. Зато зациклилась на том, что ей нужно как можно скорее возвратиться в Семирадье и там уже сделать вид, как будто ничего такого не произошло. И себя в этом убедить.

— Я не хочу тебя отпускать, — сказал Дима, двумя руками держа ее за талию.

— Но мне нужно. — Она не вырывалась, но и к нему не льнула.

— Давай уедем!

— Куда?

— Сбежим от всех, и ну его к черту!

— Куда сбежим?

— Ну, в Москву, например. Там с работой сейчас без проблем, можно хорошо подняться.

Юля резко повернулась к нему и пытливо посмотрела в глаза:

— Прямо сейчас возьмем и уедем?

— Прямо сейчас и уедем, — кивнул Дима.

Но в его ответе не хватало уверенности. И смотрел он куда-то в сторону.

— Собирайся, поехали. Сколько там до Москвы?

Она уже ясно осознала, что счастья с Климом не будет. С ним стерпится, но не слюбится. А в ее жизнь пришла весна, она уже не могла жить без любви. Но бегство от мужа — слишком серьезный поступок, а она не уверена в Диме. Это ведь и ребенка придется с собой взять, на новом месте как-то устроиться. Дима из тех, кто хорошо говорит, но не разойдутся ли его слова с делом? А может, он и вовсе не собирается никуда ехать. Может, зовет ее в мифическую даль ради красного словца.

— Двести километров.

— К вечеру будем.

— К вечеру. Но не сегодня.

— Чего так? — усмехнулась Юля.

— Завтра давай. — Он снова посмотрел в сторону.

— Или послезавтра… А лучше я через недельку к тебе подъеду. С вещами. И с ребенком.

— С ребенком? — задумался он.

— Я же не могу бросить сына.

— Ну, его можно потом забрать. Когда устроимся…

— Вот потом и поедем. Как-нибудь. Когда-нибудь… Еще увидимся! — Юля поцеловала его в губы и выпорхнула за дверь.

А возле машины ее ждал Клим. Она глянула на него и остановилась, как будто ее молнией к земле пригвоздило.

— Ты как здесь?.. — пытаясь преодолеть растерянность, спросила она.

— А ты? — сухо спросил он, тяжело, с осуждением глядя на нее.

— Ну-у…

— Нехорошо.

— Что, нехорошо?

— То и нехорошо.

— Я тебя не понимаю! — мотнула головой Юля.

И в этот момент из кафе вышел Дима.

— А сейчас понимаешь? — глянув на него, спросил Клим.

— О! Дима!.. — Она изобразила удивление. — А ты откуда?

Клим скривил губы, осуждая ее за этот фарс.

— Да вот, работаю здесь. — Дима растерянно смотрел на Клима.

— Я с тобой потом поговорю, — негромко, но с явной угрозой в голосе сказал Клим.

И, открыв дверь, велел Юле садиться в машину. И она кивнула, соглашаясь занять предложенное место. Но Дима вдруг вспетушился, захлопал крыльями.

— А почему потом? — спросил он, подскочив к сопернику. — Давай сейчас!

— Не нарывайся.

Клим глянул на него резко, исподлобья, но голос его звучал спокойно, без надрыва.

— Юля тебя не любит, понял? — Дима рвал голосовые связки.

— Нарываешься.

— Уже нарвался! Давай, бей! — Дима раскинул руки, открываясь для удара.

И Клим ударил — мощно, быстро. Но Дима поднырнул под руку и нанес ответный удар. Его кулак врезался Климу в челюсть, но тот этого как будто и не заметил. Не скривился, не пошатнулся.

А Дима ударил снова, но и в этот раз, казалось, его кулак столкнулся с гранитной глыбой. Он сморщился, отбив руку, и все-таки ударил снова. Но Клим его опередил. Он не пытался уйти от удара, поэтому бил от души, с размахом. И так ударил, что Дима, как подкошенный, рухнул на землю.

Но залеживаться не стал. Вскочил, его повело в сторону, Юля мотнула головой, призывая его остановиться. И Дима послушался ее, отступил. Смерив его взглядом, Клим велел ей садиться в машину, и они уехали. А Дима остался стоять возле кафе, растерянно глядя им вслед. Уезжая, Юля смотрела на него сожалеющим, но вместе с тем и обещающим взглядом. Если Клим выгонит ее из дома, она придет к нему. И они будут вместе.

— Все-таки любишь его, — стараясь скрыть боль, сказал Клим.

— Люблю.

— Понимаю.

— Понимаешь?!

— Я тебе не пара.

— Да нет, это я слишком ветреная для тебя. Ветер у меня в голове.

— Ветер, — кивнул он. — И молодость.

— Ты меня не осуждаешь?

— Осуждаю. — Он старался казаться спокойным, но голос его едва заметно дрожал.

— И в клетку посадишь?

— Посажу.

— Но я не хочу!

— Для твоей же пользы.

— Я Диму люблю, понимаешь!

— Любишь его, а живешь со мной. У тебя семья, ребенок, ты не можешь все взять и бросить.

— Почему не могу? Могу!

— Попробуй.

— Что значит попробуй?

— Если сможешь убежать — убегай. Если нет, так и останешься со мной.

— Ты что, на цепь меня посадишь?

— Нет, конечно. Просто будешь дома сидеть. И без машины.

— А если я так не хочу?