В военную академию требуется - Надежда Мамаева

— Ну раз работу ты приняла, то… — Риг зачем-то потянулся к ремню, а потом и вовсе начал снимать штаны. — Я жду ответной благодарности.

— Э-э… Я пас. — Я выставила ладони в предупреждающем жесте. — Могу оплатить тебе ночь в доме терпимости…

Светлый так и замер, недосняв штаны.

— Что?

— Две ночи, — решила я поторговаться за свою честь.

— Крис, — буквально прорычал маг, справившись со штанами, — просто зашей!

Я до ужаса не любила краснеть. Да и заставить меня чувствовать себя неловко — это надо было постараться. Но Ригнару это удалось. Я ощущала себя идиоткой. Полной.

— Угу, удар колокола назад был в такой же роли…

Только тут я поняла, что он сделал это нарочно! Глаза светлого откровенно надо мной смеялись, в то время как лицо было абсолютно серьезным. Что же, видимо, в этой комнате не я одна была язвой.

— А если нет? — Я изогнула бровь, глядя на рослого Рига, гордо стоявшего в подштанниках.

— Так. Та пакость, которая покусала меня, — твоя. И тебе за нее отвечать.

Я хранила предгрозовое молчание.

— Кстати, если найдут твоего зверька, то согласно уставу его тут же убьют. Животных на территории академии быть не должно. Только в тренировочных катакомбах. И только твари мрака. Но я о той милой зверушке, которую ты старательно спрятала под одеждой при появлении коменданта, заметь, промолчал…

— Сволочь. — Я выхватила штаны из руки Рига. — Дохлый пошлинник и шантажист!

Светлый закашлялся.

— Знаешь, так на меня еще не ругались… Дохлый светлый и то привычнее.

Но я уже не слышала Рига. Я инспектировала магический ящик с инструментами. Если в нем было все для ремонта, то, может, и швейные принадлежности найдутся?

Я оказалась права. Вытащила иголку, вдела в нее нитку веселенького желтого цвета и так шустро залатала дыру, прогрызенную заей, что Риг опомниться не успел.

— А быстро ты. — Он развернул штаны и…

И переменился в лице. Ай-ай-ай, вышивка не по вкусу? Ну подумаешь, петушок… Это, между прочем, свадебная вышивка у приморцев, обережная. Не пропадать же навыкам золотошвейки? Не зря же я в помощницах у госпожи Морон ходила, изображая порядочную горожанку.

— Ведьма, — выдохнул светлый, поняв, что шантаж удался, но вот результат оного — не очень.

И тут раздался набат. Побудка. Через четверть удара колокола — построение на плацу и пробежка. В расписание академии меня посвятил Рейзи, когда мы еще сидели в карцере.

Риг впрыгнул в штаны и, подхватив ящик, поспешил из комнаты. Видимо, хотел успеть отдать инструменты коменданту до утренней переклички.

Я тоже не стала задерживаться. Оделась — и вон из комнаты.

На плацу я оказалась далеко не первой. Эл, увидев меня, радостно помахал рукой.

А дальше была перекличка и пробежка. Легкая, не чета тренировке. За ней — завтрак, а потом я познала всю пропасть своей магической безграмотности: в моей биографии случилось первое занятие по атакующим заклинаниям.

И началось все, когда, едва отзвучал последний удар колокола, в аудиторию вошел преподаватель — магистр Джурс. Высокий, светловолосый, с загорелой кожей и серыми глазами — в общем, типичной светлый. Но, как выяснилось, внешность — штука обманчивая. Такой паскудный характер и у темных нужно было еще поискать.

Занятие он начал с того, что с издевкой осведомился, не ошиблась ли я аудиторией. А точнее, академией. Дескать, таким субтильным барышням самое место на факультете искусников, что в столичной магистерии. Иллюзорных бабочек создавать да в притирания для лица розовой воды добавлять. В общем, оскорбил, как мог.

Я стерпела.

Магистр поджал губы, словно ожидал другой реакции.

Началась лекция. Увы, не вводная, а самая обычная. И далеко не первая. Джурс рассказывал об аркане Ронго и его структурных особенностях. О вариациях преломления в зависимости от плотности магического потока, которым то было сформировано, и исходного каркаса. Удивительно, но, такой мерзкий в общении, Джурс был прекрасным лектором. Объяснял доходчиво и понятно, только не для меня.

Я видела, как скрипели перьями мои одногруппники, косилась на Эла, в глазах которого горел огонь. Эльф ловил каждое слово магистра. А я… Я понимала лишь отрывки. Да и то интуитивно.

Джурс, заметив, что я не успеваю следить за ходом его мыслей, еще раз прошелся по теме неприспособленности женского мозга, увы, для чего-то серьезного. А вот кружева-бантики-чулочки — другое дело.

Я тем временем медленно закипала. Одногруппники сцеживали смешки в кулак. Эл смотрел с сочувствием. Джурс, странное дело, тоже злился. О последнем свидетельствовали его тонкие поджатые губы и сведенные к переносице брови.

Наконец лирическое отступление закончилось, и лекция продолжилась.

— Для первичной структуры аркана Ронго оптимальный угол поляризации не более сорока пяти градусов. Вброс силы производим, когда аркан полностью сформирован. И задаем ему левостороннее вращение аркана вокруг собственной оси. — Наставник повернулся к доске и застучал мелом, изображая, как должен выглядеть завершенный каркас.

Я старательно перерисовывала это на учебный свиток, который мне выдал напоследок наг-библиотекарь, когда я уже думала отчалить из обители книг в обнимку с уставом. Оказалось, что в академии, помимо общей формы, практически все у кадетов должно быть одинаковым, в том числе и свитки для конспектов. Никакой дорогой одежды и знаков отличия, которые могли бы отделить бедных от богатых, светлых от темных… Исключения касались лишь тела. Тут уж кому что послала природа.

Но и в этом правиле кадеты нашли лазейку. Светлые принципиально не делали себе татуировок, не носили в ухе серьгу, не выбривали виски. В общем, вели себя образцово-показательно. А еще не заплетали кос. Да и вообще их шевелюры были не длиннее плеч.

Зато темные, особенно если они уродились русоволосыми или тем паче светлокожими блондинами, могли проколоть себе не только ухо, но и губу. У кого-то в татуировках была вся шея и даже часть лица. Дабы никто не усомнился, что это некромант или чернокнижник, а не какой-нибудь презренный светлый.

В общем, идея начальства о равенстве кадетов провалилась.

Да и сидели в аудитории темные и светлые отдельно.

Джурс между тем рассказывал об аркане и даже продемонстрировал нам его.

— А теперь Нэштон Бруме покажет нам, как он усвоил плетение Ронго, — чуть повысив голос, проговорил наставник.

Все обернулись к кадету, который в этот момент изображал полную невозмутимость.

Буквально миг назад краем глаза я видела, как он чертил на руке какую-то руну, что потом исчезла. Но то я, сидевшая с ним рядом. А вот как это заметил Джурс? Ведь перед Нэшем было несколько широких спин, надежно скрывавших его от очей магистра.