Демоны ночи - Алексей Атеев

В этот момент в коридоре послышалось движение, дверь распахнулась, на пороге возникли двое грозного вида ребят в милицейской форме, а из-за их спин выглядывала заспанная физиономия дежурного врача.

– Ага, вот они! – в один голос воскликнули милиционеры. – Все в точности сходится. И старик, и тетка в дурацкой шубе. Не соврал таксист.

– Трофимов, что здесь происходит?! – разгневанно спросил дежурный врач, обращаясь к Фомичу.

– Не знаю, Олег Самуилыч, – делано развел руками служитель и воззрился ясным взглядом на руковод– ство. – Пришли какие-то с улицы… Говорят: «Проведи нас к телу». Мол, попрощаться хотим.

– Что это за прощание такое в двенадцать-то ночи? – Олег Самуилович с интересом оглядел странную парочку, особенно его заинтересовала Катя, продолжавшая тихонько постукивать в бубен. – Ты же знаешь, посторонним вход сюда запрещен. А что это за тело? Ах, убийца собственного семейства Никулин. Хорошенькая у вас здесь компания подобралась. Чем, интересно, вы занимались? А, Трофимов?

– Они… это… духов вызывали.

– Духов?! – изумился Олег Самуилович. – О, господи! Духов только нам здесь не хватало!

– Кто вы такие?! – загремели жестяные голоса милиционеров. – Документы свои предъявите!.. Как нет при себе?! Тогда следуйте за нами.

И Бурышкина вместе с Катей повезли в отделение. Никифор за свою жизнь попадал и не в такие переделки, и предстоящие объяснения его не страшили, а шаманке было все равно. По прибытии Бурышкин накинулся на дежурного лейтенанта с требованием немедленно освободить их, требовал телефон, чтобы сделать звонок кому следует, но был препровожден в «обезьянник» до выяснения обстоятельств дела. Туда же затолкали и шаманку. Катя расстелила кафтан на полу, улеглась на него и почти сразу же захрапела. Бурышкин уселся, привалившись к шершавой стене, и тоже смежил веки. Вдруг Катя открыла глаза и села.

– А ведь он нам правду не сказал! – произнесла она.

– Кто? – не понял Никифор.

– Мальчишка. Не сказал, кто его надоумил.

– Почему, как думаешь?

– Не знаю. Может, эти очень сильные?

– А вот он говорил, будто те, кого он убил, расплачиваются за прошлые грехи. Такое может быть?

Катя задумалась:

– Не знаю. Говорят, может. Только много он сразу наколотил. Все, что ли, виноваты? Иной раз, бывает, вселяются…

– Кто вселяется?

– Ну, кто? Злой дух. Демон. Он заставляет…

– Думаешь, и в мальчишку вселился?

– Не поняла. Слишком мало время было. Тут эти пришли. Мне кажется, тоже неспроста. Их могли специально послать, чтобы нам мешать.

– Но ведь они сослались на заявление таксиста, который нас туда вез.

– Ничего не значит. Они любят подстраивать.

– Кто?

– Как не понимаешь?! Да эти… демоны.

Никифор в сомнении почесал затылок:

– Может, это все – выдумки!

– Думаешь, вру? Зачем?

– А если ты и есть демон?

Катя засмеялась:

– Складно. Твой башка интересно варит. Правильно соображаешь. Проверь, демон я или кто?

– А как?

Вновь смешок:

– Скажем, я научу тебя как. Значит, я кто? Демон или человек? Ага. Не знаешь ответ? Вот то-то!

– Скажи, Катя, ты как думаешь, правда, что душа проживает много жизней?

– Ты неправильно спрашиваешь. Надо спросить: в каждом ли человеке есть душа? В одном – есть, в другом – нет. Если в который есть, то, может, раньше и в другом была.

– Хочешь сказать, не каждый ее имеет?

– Типа того.

– Но ведь ты сама говорила: можешь найти любого мертвеца. Вон и брата Фиры искала, и мальчишку этого…

– О другом говоришь. Есть душа, а есть… ну, как отражение… Тень! Тень бывает у каждый. Умрет он, тень останется; как сухой лист с дерево. Душа – другое. Она… ну, как… Не знаю, с чем сравнить. Вот можно с девкой. Знаешь, есть молодой красивый девка. Она жизни радуется, резвится. И ее все любят. Парни, мужики… Каждый ее хочет. И она видит, что ее желают, всякому дает. И всякий ее имеет. Но после она начинает превращаться в б…. Ведь всякий мужик есть. Кто хороший, а кто грязный, обманывает ее, обещает – не делает. Она ребят рожает. Но ребята, прижитые с кем попало, становятся уродами, выродками… Они пустые, лишенные Света. А она, душа то есть, страдает. Она хочет назад, в Свет. Но кто ее спасет? И вот она мечется из тела в тело, ищет путь к Свету. И Спаситель может найтись, если его, конечно, искать… Но Спаситель придет к ней не снаружи, а изнутри…

– Это как же? – спросил Бурышкин.

– Он сам родится в ней.

– Так ты же только что говорила, будто она рожает только ублюдков?

– Родится не от мужика. Внутри ее самой с самого начала заложено семя. Чем глубже падение, тем полнее она его осмыслит, тем быстрее семя прорастет. Хоть маленько понял?

– Значит, чтобы прозреть, душа должна обязательно страдать?

– Получается так.

– А если кто не страдает? Живет себе тихо-мирно, семечки поплевывает.

– Страдают все. Только не все понимают причин этого. Вот и ты страдаешь. Великим хотел стать, а не далось. А почему, знаешь?

– Ну, скажи?

– Отдавать не привык.

– Мне нечего отдавать. Я не богат.

– Не деньги, глупый.

– А что же?

Катя помолчала, потом вновь улеглась на свой кафтан.

– Ты, Бурышка, уж больно прост, – насмешливо сказала она. – Прост-то прост, да хитер! На чужом горбу в рай въехать хочешь. Сам думай.

Наутро пришел начальник отделения, с изумлением посмотрел на задержанных, ознакомился с сутью и выпроводил странную парочку восвояси. Даже протокол порвал.

«Солидный человек, а такой чепухой занимаетесь», – на прощание укоризненно произнес он, глядя на Бурышкина.

Никифор и сам уяснил всю анекдотичность ситуации. Ловят среди ночи… И где? В морге, в компании с шаманкой. Пойдут теперь разговоры…

Однако Бурышкин понимал: благодаря Кате он напал на подлинную «золотую жилу». Поле было, что называется, непаханым. Работы – непочатый край, а именно это – его конек. Вот только что делать дальше, он плохо себе представлял. Катя пребывала на своем любимом месте – у окна, а Никифор ходил вокруг да около, желая спросить совета, но почему-то опасаясь. Нужно заметить, он проникался к шаманке все большим почтением.

– Послушай, Катя, – наконец решился он, – а дальше-то куда направить стопы?

– Стопы? Какой стопы? – Шаманка недоуменно вытаращилась на Никифора.

– Что теперь предпринять?