Сумерки с опасным графом - Александра Хоукинз

— Не кричите, — прошептал ей на ухо Фрост.

Эмили укусила его. Он это заслужил, потому что напугал ее чуть не до смерти. Она сжала кулаки и начала колотить его. Большинство ударов не достигали цели, но один пришелся в подбородок. Фрост замычал от боли.

— О боже! — Он прижал ее к себе. — Перестаньте. Обещайте, что не будете кричать, и я вас отпущу. — Она кивнула. — Честное слово?

Она снова кивнула, на этот раз пытаясь что-то сказать сквозь зажимающую ее рот руку. Фрост не понял, но, по-видимому, его успокоил ее тон. Он медленно отнял руку, все еще не до конца доверяя Эмили. Это ее обидело. Она должна была требовать с него честное слово, а не наоборот.

— Кричать все равно бессмысленно: родители уехали в гости, а слуги наверху. Сомневаюсь, что они услышали бы меня, — проворчала она и напряглась, решив, что с ее стороны глупо было признаваться, что поблизости никого нет.

— Позвольте, я зажгу свечу, — вежливо попросил он.

Эмили взглянула на него и вздохнула. Весь вечер она была расстроена: расставание с Фростом было не из приятных. И хотя ей казалось, что она наконец получила ответы на свои невысказанные вопросы, вместо них возникли новые.

— Лучше я сама, — буркнула она, вставая с кровати. — Вы обязательно разобьете что-нибудь ценное. — «Например, мое сердце». Ей понадобилось несколько минут, чтобы найти все необходимое и зажечь свечу. Она поморгала, привыкая к яркому свету. Потом взяла медный канделябр и подошла к незваному гостю. — Как вы попали в мою спальню? — И вдруг ей пришел в голову новый вопрос: — Как вы вообще узнали, где моя комната? — А если бы он, не дай Бог, попал в спальню Джудит? У сестры мощные легкие, и если бы она была в это время в постели, ее крики разбудили бы всю улицу.

— Ваша семья очень беспечна. Дом должен запираться на надежные замки, — объяснил Фрост, укоризненно глядя на нее. — Вы же не в деревне живете, Эмили. В Лондоне полно всяких опасностей.

— И вы постоянно мне об этом напоминаете, — отозвалась она, потом опустила взгляд и вдруг осознала, что стоит перед ним в одной ночной сорочке. Эмили ахнула. — Вам нельзя находиться здесь и видеть меня в таком виде! Не важно, как вы меня нашли, вам нужно уйти.

— Не могу, — сказал он, ловя взглядом каждое ее движение. — Кроме того, я вполне одобряю ваш наряд.

Эмили зарычала на него, по-настоящему зарычала, выведенная из себя его упрямством. Поставив канделябр на столик у кровати, она отошла в противоположный конец комнаты. Там на стуле горничная оставила еще одно одеяло. Эмили схватила одеяло и завернулась в него.

— Вы не джентльмен, сэр, — сказала она, яростно уставясь на него. Ну почему она счастлива видеть его, когда он так выводит ее из себя?

— Да, не джентльмен. Вы назвали меня негодяем, и совершенно справедливо. Я не признаю никаких правил, кроме своих собственных. Я нечестный игрок. — Его бирюзово-голубые глаза сверкали в свете свечей. — И когда вы пытаетесь бороться со мной, преимущество всегда на моей стороне.

Что ж, как для негодяя он был по крайней мере невероятно честен.

— И как же может дама одержать верх над вами?

— Никак, — как обычно, без обиняков ответил он. — Однако мы оба можем оказаться в выигрыше.

— Каким образом?

Он одарил ее своей ангельской улыбкой.

— Несмотря на то, что вначале вы страшно возмущались, вы рады меня видеть.

— Нет!

— Рады, — повторил он. — Знаете, как я это понял?

Вопрос казался абсолютно невинным, но она предчувствовала какую-то ловушку.

— Нет, — сказала она, все-таки заглатывая наживку.

Фрост похлопал рукой по матрацу, приглашая ее сесть рядом. Эмили подошла ближе, гадая, давно ли он находится в ее комнате. Может быть, он наблюдал за ней, пока она спала? Как-то умудрился проскользнуть к ней в постель, а она ничего не подозревала, пока он не решил разбудить ее. Интересно, как часто ему удавалось вот так проскальзывать в чужие спальни? Эмили совсем не была уверена, что хочет знать ответ на этот вопрос. Она присела на матрац.

— Так гораздо удобнее. — Он взял ее за руку. В этот момент она заметила, что его руки не в перчатках. — Будь я джентльменом, я бы сказал, что увидел в ваших глазах радость. Однако вы знаете мою истинную натуру, поэтому ничто не мешает мне сказать правду. — Он сделал паузу, как будто стараясь сдержать смех. — Об этом мне сказало ваше тело.

— Мое… — Она взглянула на одеяло, в которое была завернута. — Что?

Смех вырвался из его горла, как ручеек, пробивающийся из земли.

— Простите, конечно, было не очень вежливо с моей стороны пялиться на вас. Но на вас же нет корсета. Да и вообще на вас надето не так много.

Эмили фыркнула и, повернувшись к нему спиной, распахнула прикрывавшее груди одеяло. Даже она не могла не обратить внимания на свои набухшие соски, выпирающие из-под тонкой ткани ночной сорочки, и тень от темных волосков между ногами.

— Вы отвратительны.

— Вам виднее, — весело согласился он. — А я считаю, что вы прекрасны.

Эмили снова укуталась в одеяло и повернулась к нему. Боже мой, ну разве мужчина может быть таким красивым? Какая женщина устоит перед ним, если он столь очарователен! Она замерла. Неужели все то же самое происходило и с Люси?

— Перестаньте, — велел он ей.

— Простите? — нахмурилась Эмили.

Фрост придвинулся ближе и взял ее лицо в свои ладони.

— Перестаньте думать. Предположения доставляют вам одни неприятности.

— Откуда вы знаете?

Он закатил глаза.

— Вы бесхитростны, как младенец, Эмили. Я вижу вопросы, вижу ваши сомнения и даже страх. Да, я вижу все это в ваших карих глазах. — Большим пальцем он нежно провел по ее подбородку. — Я не думал о том, хорошо это или плохо, когда шел сюда сегодня вечером. Мне просто нужно было увидеть вас. Я не мог допустить, чтобы последнее осмысленное слово, сказанное Люси, стояло между нами. Тем более что это неправда.

Эмили помнила его удивление, когда рассказывала ему об этом. Оно действительно было неподдельным. Но она совсем запуталась в своих чувствах к нему и к сестре.

— Фрост…

— Тихо. — Он приложил палец к ее губам, заставив замолчать. — Слушайте меня внимательно. Я сказал вам правду. Да, я знал Люси, несколько раз встречался с ней. Она была очень красива. Где бы она ни появлялась, вокруг нее всегда увивалась толпа поклонников. Ее это устраивало, потому что она была кокеткой до мозга костей.

Возмущенная последними словами Фроста, Эмили уже открыла рот, чтобы резко осадить его.

— Я еще не закончил, — строго сказал он. Но его большой палец погладил ее по щеке в знак извинения за ту суровость, которая прозвучала в его голосе. — Люси никогда не была моей любовницей, вы должны мне поверить.