Потому что я тебя люблю - Гийом Мюссо

Марк вернул книгу. С фотографии размером в четверть обложки улыбался Коннор — в своей странной меланхоличной манере, которую Марк хорошо знал. Это непредвиденное столкновение «лицом к лицу» с образом друга привело Марка в волнение.

Они были родственные души. До его «схождения в ад» они все делали вместе. Почему он не позвонил ему, чтобы сообщить новости о Лейле? Почему он даже не подумал об этом?

— Это моя любимая книга, — пояснила Эви. — А вы ее читали?

— Она написана моим лучшим другом, — признался Марк.

— Вашим лучшим другом? Так это вы Марк, которого он так часто упоминает?

— Да, мы вместе выросли, в одном и том же квартале Чикаго.

— Я знаю.

— Почему ты сказала, что это твоя любимая книга? — поинтересовался Марк.

— Потому что она мне помогла. Глупо, конечно, так думать, но мне кажется, что она написана для меня.

— Это, несомненно, самый большой комплимент для автора, — заверил ее Марк.

— Но… я все время спрашивала себя… — начала Эви.

— Что?

— То, что он рассказывает в книге, — правда?

— Да, — подтвердил Марк.

Однако после паузы уточнил:

— Но это не вся правда.

Эви нахмурилась:

— То есть?

— Есть важные вещи, о которых Коннор не мог рассказать.

— Почему?

Марк посмотрел Эви прямо в глаза. Иногда он чувствовал, что способен понять человека за долю секунды. Сейчас, по крайней мере, он был в состоянии определить: можно ли ей доверять.

Она из наших, — успокоил его внутренний голос.

— Почему он не все рассказал? — настойчиво повторила Эви.

— Чтобы не попасть в тюрьму, — ответил Марк.

Ноябрь 1982 года

Пригород Чикаго

Марку и Коннору десять лет

Квартал Гринвуд на чикагском Сауф-Сайде[66]— средоточие нищеты и насилия. На много километров растянулся безрадостный пейзаж: выщербленные тротуары, брошенные дома, каркасы обугленных машин, замусоренные пустыри. Магазинов почти нет: только несколько словно находящихся в осаде бакалейных лавок за железными решетками, один супермаркет, один банк и ни одной больницы. Процветают только ларьки, торгующие алкоголем.

Это разбомбленный Багдад в самом центре Америки.

В Гринвуде почти все черные. И почти все бедные. Уже давно все, кто смог, убежали из этого безнадежного места, которое, казалось, разлагалось на корню.

Маленький Марк Хэтэуэй живет с отцом, который работает сторожем в государственной школе этого негритянского гетто. Мать бросила их, когда мальчику было три года. Когда он спрашивал отца: «Почему мама оставила нас?», тот неизменно отвечал ему: «Потому что она была несчастна».

Да, она была несчастна в этой школе-крепости. Действительно, это место походило на военный гарнизон: замурованные окна, бронированные двери и металлодетекторы, каждое утро издававшие тревожный звон, обнаруживая то винтовку, то нож. Повсюду орудовали банды. Для поддержания порядка были задействованы отряды, набранные из родственников и полицейских на пенсии, но это не помогло. Многие дети приходили в школу, терзаясь страхом. Многие уже были свидетелями перестрелок, убийств и страдали нервными посттравматическими расстройствами.

* * *

Семь часов вечера. Зима. В школе ни души. В одной классной комнате на последнем этаже только что зажегся свет.

Марку десять лет. Он направляется в глубину комнаты к маленькой, находящейся у стены библиотеке. По правде говоря, библиотека — это громко сказано, так как это все лишь маленькая этажерка из клееной фанеры, где стоит с десяток романов, купленных по дешевке. Каждый вечер, после того как его отец принимался за свое пиво, Марк приходил сюда доделывать домашние задания. Ему нравилась тишина. После трех-четырех «Будвайзеров» его отец обычно начинал сыпать оскорблениями в адрес Рейгана, Конгресса, муниципалитета, черных, азиатов, латиноамериканцев. Он поносил свою бывшую жену, а под конец — все общество в целом, обвиняя всех скопом в том, что лично он беден и несчастен…

Марк пальцами пробежал по романам, выстроенным в ряд на полке, и нашел то, что искал: «Убить пересмешника».

Он уже прочитал двести страниц этого романа, но книга ему так понравилась, что он заставляет себя читать только одну главу за вечер, чтобы продлить удовольствие. Это потрясающая история о том, как некий адвокат, один, без жены, воспитывает двоих детей в маленьком городке Алабамы в период Великой депрессии 30-х годов. Жизнь адвоката течет размеренно — до того самого момента, как однажды по долгу службы ему приходится защищать чернокожего, несправедливо обвиненного в изнасиловании белой девушки. Несмотря на нетерпимость и предрассудки своих сограждан, адвокат пытается докопаться до истины…

Марк садится за парту, достает из бумажного пакета сэндвич с арахисовым маслом и погружается в чтение. Эта книга — бальзам для сердца, она позволяет ему надеяться, что интеллект и порядочность могут победить насилие и глупость.

Интеллект…

С некоторых пор он понял, что этим его природа не обделила, хотя в школе он учится средне. В его классе не любили слишком хороших учеников, их регулярно избивали на переменах. Поэтому Марк решил скрывать свои способности, делая вид, что уподобляется стаду. А втихую заняться самообразованием.

Вдруг в тишине классной комнаты он слышит глухой шум, какое-то шевеление. Забеспокоившись, Марк поднимает голову. Что это — канализационные трубы? Крыса? Звуки идут из кладовки, где учитель хранит материалы для уроков рисования. Охваченный страхом и любопытством, Марк колеблется несколько секунд и наконец решается сдвинуть дверь. В глубине шкафа он обнаруживает лежащего мальчика примерно одного с ним возраста. С опаской тот выходит из своей норы и опрометью бросается к двери. Он боится — все здесь пропитано страхом, он поражает всех и лишает дара речи. Однако, добравшись до двери, мальчик оборачивается, какое-то мгновение дети смотрят друг на друга удивленно.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает Марк.

Марк никогда с ним не разговаривал, но уже видел его раньше: странный одинокий ребенок с манерами инопланетянина. И, кажется, он даже знает, что его зовут Коннор.

— Я спал, — отвечает он.

Мальчик — вылитый Гекльберри Финн конца XX века: волосы торчком, худой, в грязной и слишком маленькой для него одежде. Коннор собирался уже удрать, и тут Марк спросил его: