Связанные одной тайной - Антон Леонтьев

— Что ты хочешь сказать, Зина? Разве это оправдывает то, что сделали с ним и его семьей?

— Не глупи, Илюша, конечно, не оправдывает. Но ведь мы с тобой чувствовали, что чем-то подобным все рано или поздно закончится. И вот беда пришла, мы потеряли Маргошу и Димочку. Но можем потерять еще и Танечку!

Таня услышала, как что-то глухо стукнуло, и дед произнес:

— Я же сказал, внучка им не достанется. Всех перестреляю к чертовой матери! В советские времена не было всех этих криминальных авторитетов, воров в законе и поганых капиталистов…

— Были, Илюша, были. Причем не только криминальные авторитеты и воры в законе, но даже и поганые капиталисты, как ты выражаешься. И ты это сам прекрасно знаешь. Но сейчас не о том речь, нам надо подумать, как обезопасить Танечку. Оставаться в Москве ей точно нельзя. Поэтому мы сегодня же поедем в Ленинград!

Как знала Таня, в Ленинграде, как по старинке бабушка называла город, вновь ставший Санкт-Петербургом, у нее имелась родная незамужняя сестра.

— И что, думаешь, что это поможет? — спросил скептически дед.

Но бабушка была непреклонна.

— А ты предлагаешь ждать, пока здесь появятся эти, как принято сейчас говорить, «шестерки»? Их задача — найти и доставить своему боссу Танечку. Мы же допустить не можем!

— Но ты сама видела, что девочка больна. Она ничего не помнит…

— Илюша, ты сам знаешь, что я предлагаю отличный вариант. В конце концов, невропатологи имеются и в Ленинграде.

— Ну хорошо, убедила, Зина. Только я с вами поеду.

— Нет, Илюша, это вызовет подозрения. Ты здесь останешься. А когда все утрясется, я тебе позвоню. Не забывай, мы несем ответственность за нашу единственную внучку…

На глаза Тани навернулись слезы. Но ответственность несла и она сама — в отношении дедушки с бабушкой. Поэтому-то и не могла сказать им правду.

Тем же вечером Таня с бабушкой отправились на поезде в Санкт-Петербург. А там их встретила бабушкина сестра, которая проводила гостей в просторную квартиру, располагавшуюся на Васильевском острове.

На следующий день пожилые дамы вдвоем отвели Таню к пожилому профессору с холеной седой бородкой, который долго беседовал с девочкой, проверял ее рефлексы, показывал цветные таблицы, а под конец беседы потрепал по коленке и заметил:

— Ничего, Танюша, я уверен, что воспоминания к тебе вернутся. Тебе нужны лишь отдых, нормальная жизнь и отсутствие стресса…

О чем потом профессор беседовал с бабушкой, Таня так и не узнала.

После этого бабушка с внучкой отправились в кафе-мороженое, где Тане было разрешено заказать себе все, что душе угодно. Девочка заметила, что украдкой бабуля промокает платочком глаза, и у нее буквально сердце разрывалось от того, что приходится обманывать старушку. Но, судя по всему, обманывала она талантливо, раз даже медицинское светило поверило ей и вынесло вердикт: диссоциированная амнезия.

Через несколько дней Таню положили в клинику на обследование.

— Какое красивое у тебя украшение! — сказала одна из медсестер, жадно посматривая на медальон юной пациентки. — Такая маленькая, а вся в золоте. Ну и дела!

Таня ничего не ответила, только сняла медальон и спрятала его в тумбочку. А затем последовали различные анализы, тесты, беседы с академиком, а также с иными врачами.

Девочка придерживалась заранее заготовленной версии, твердила: почти ничего не помню. На вопросы о том, как она очутилась в Москве, отвечала, что вдруг очнулась в автобусе, который ехал к столице, не имея понятия, как в нем оказалась. И единственное, что пришло ей на ум, когда она оказалась в Москве, так это адрес дедушки и бабушки.

Несколько раз ее засовывали в огромный гудящий прибор, лежать в котором нужно было не шевелясь. Понимая, что если врачи признают ее симулянткой, то будет плохо, Таня концентрировалась только на одном: на своем плане.

Но врачи и не думали признавать девочку симулянткой, считая ее заболевание редким случаем и проводя все новые анализы и тесты. Таня постепенно привыкла к тому, что ее считают медицинским феноменом. Так было даже лучше: если что-то и противоречило обычному течению болезни, аномалию списывали на ее атипичность.

Таня достаточно быстро освоилась в клинике, к зданию которой примыкал большой парк. Была середина октября, но погода стояла еще теплая и солнечная, и она там с удовольствием гуляла. А потом к Тане заявились гости. И были это вовсе не бабушка, не ее сестра, не дед, приехавший из Москвы, а дядя Леня Чех.

Девочка находилась в палате, что-то рисовала, сидя за столом, когда дверь раскрылась, и появилась та самая медсестра, что восхищалась золотым медальоном маленькой пациентки.

— Эй, Танечка, к тебе посетители, — произнесла она заговорщическим тоном. — Ты будешь рада! Спустись в парк, деточка…

Не подозревая подвоха, Таня так и поступила.

Она пошла по аллее и вдруг увидела на одной скамейке трех типов, облаченных во все черное, а на другой, подальше, облаченного в элегантный плащ дядю Леню Чеха. Мочка его уха была оторвана выстрелом Димы, однако уже зажила, и теперь ее отсутствие несколько уродовало облик мужчины, придавая ему нечто злодейское, зловещее.

Таня на мгновение замерла, чувствуя, что ее кожа под толстым больничным халатом покрылась от страха мурашками. Однако она не должна была выказывать эмоции, ведь, согласно официальной легенде, ничегошеньки не помнила. Поэтому, натянув на лицо непроницательную мину, девочка двинулась вперед и, оказавшись перед лавкой, где сидел дядя Леня, произнесла:

— Вы ведь профессор из Новосибирска, о котором мне говорили?

Чехарский усмехнулся, встал, нависнув над ребенком, и произнес:

— Здравствуй, Танечка! А ведь короткие волосы тебе очень даже идут…

Он погладил ее по голове, и Таня еле сдержалась, чтобы не отпихнуть от себя руку убийцы родителей и брата. Но все же отошла немного в сторону.

— Мы с вами знакомы? Извините, я вас не помню…

Дядя Леня указал на скамейку, на которую и сам снова опустился.

— Давай посидим, побалакаем. Не бойся, я тебя не съем, Танечка!

Она осторожно опустилась на скамейку, глядя на посыпанную гравием дорожку перед собой. То, что бандит найдет ее в Петербурге, было понятно с самого начала. И Таня готовилась к встрече с ним. Но все равно сидеть около убийцы родителей, Димы и добрых деревенских стариков было невыносимо.

— Хорошо выглядишь, Танечка! — продолжил дядя Леня. — Никогда бы не подумал, что ты так тяжело больна… Кстати, тебе передает привет моя дочка Танечка. Ты ведь ее помнишь? И смотри на меня, когда отвечаешь!

Таня подняла глаза и промолвила:

— Нет, вы явно не профессор из Новосибирска. Но тогда кто вы? И почему разговариваете со мной таким злым тоном? Я вам что-то плохое сделала?