Миг удачи - Эва Киншоу

Карен отложила ручку и утерла глаза платком, но слезы упрямо продолжали течь. Тогда она глубоко вздохнула… и у нее точно камень с души свалился. Словно она наконец-то примирилась со своими чувствами и готова была смело взглянуть в будущее, что бы там оно ни сулило.

Затем вложила письмо в конверт, запечатала, адресовала Майлзу и спрятала в шкаф под стопку ночных рубашек.

Спустя несколько дней позвонила Линда. Близились школьные каникулы, и опять встал вопрос о том, чтобы Дику провести недельку-другую с матерью.

— А сам Дик, что по этому поводу думает? — спросила Карен у мужа.

Вроде бы не возражает. У Ирвина коттедж на побережье и яхта, и они собираются несколько дней провести на воде: походят под парусом.

Вот и славно! Значит, на сей раз обойдется без голодовки, — усмехнулась Карен, но тут же посерьезнела. — А ты как на это смотришь?

Она удобно устроилась на диване, положив ноги на колени к мужу, а он принялся ласково массировать ей лодыжки и икры. Только что пробило девять. Дик и миссис Торп уже легли спать.

Выбора у меня нет, — вздохнул Майлз. — Но я по-прежнему полагаюсь на твое суждение.

Думаю, Ирвину можно доверять, — сказала Карен. — Хотя новых экзотических подарков не последовало, но Дик, явно пересмотрел свой взгляд на отчима. А сколько радости доставляет ему телескоп!

Это точно. Я уже могу перечислить все звезды Млечного Пути.

Ну, во всем есть свои светлые стороны, — сочувственно вздохнула Карен. — Вспомни стадию маори: шум, грязь. А уж Мерлину сколько всего пришлось вытерпеть, бедняжке! Пусть уж лучше звезды считает!

Ага, — согласился Майлз, откидываясь на спинку дивана. — Крайги заедут за Диком послезавтра.

Карен предпочла промолчать.

Но если тебе это неприятно, я могу… — начал было Майлз.

Нет, все в порядке. Не будем усложнять Дику жизнь. Пригласи их к ланчу.

Карен, тебе вовсе не нужно себя принуждать, тем более сейчас…

Уж ланч то нам с мамой по силам приготовить! — состроила гримасу Карен. — А если тебе еще не доводилось лицезреть хозяйственный пыл моей матушки, тебя ждет великолепное представление! — И она сладко зевнула.

Как скажешь, — покладисто согласился Майлз. — А теперь пора спать, миссис Диксон!

Ладно. Но тебе необязательно составлять мне компанию.

Майлз помог жене встать и обнял ее за плечи.

Не хочешь, чтобы я пошел с тобой?

Хочу, конечно, но ведь так рано ты обычно не ложишься.

Времена изменились, миссис Диксон. Я должен убедиться, что тебе тепло и удобно, и своими глазами увидеть, как ты заснешь, — ласково произнес он. — Массаж спины этому весьма способствует…

Майлз, — еле слышно прошептала она, — ты такой милый… Просто не знаю, как и благодарить тебя.

Он окинул жену взглядом и, как некогда Айрин, отметил, насколько трогательно-хрупкой кажется Карен, несмотря на беременность. А эти темные тени под глазами… Как же ей удается так стойко переносить беременность? Ведь и один ребенок — тяжкое бремя, что уж говорить о двойне! А тут еще и всевозможные размолвки и перемена образа жизни. Что придает ей силы?

Неужели, вопреки его предположениям, в ней столь силен материнский инстинкт? Неужели ее поддерживает мысль о детях? Или Карен догадалась о том, что источник их размолвок кроется в его воспоминаниях о первом браке, и готова все простить мужу?

Благодарить надо не меня, — отозвался, наконец, Майлз. — Это ты у меня храбрая и стойкая, и осталось тебе не больше месяца, так что наберись сил. Пойдем.

В день приезда Линды и Ирвина резко похолодало. С утра зарядил проливной дождь, так что ланч накрыли в столовой.

— Я считаю, что ты повела себя правильно: нельзя настраивать мальчика против матери.

— похвалила дочь Фелис. — А какая она, эта Линда?

Ослепительная красавица. И меня на дух не переносит. А как я выгляжу?

Очень мило… — начала было Фелис, но смех Карен помешал ей договорить.

Можешь не отвечать: я выгляжу о-о-очень беременной!

Собственно говоря, я собиралась сказать, что выглядишь ты просто превосходно! За последнюю неделю ты слегка побледнела и осунулась, но сегодня от тебя просто глаз не отвести! И наряд тебе к лицу!

В тот день Карен надела темно-синий брючный костюм. Тщательно наложенный макияж скрыл пигментные пятна, а золотистые локоны как всегда эффектно обрамляли лицо. Цвет помады и лак для ногтей были подобраны в тон. А дополняли ансамбль черные кожаные туфли на низком каблуке.

Знаешь, а тебе и с ростом повезло, — с одобрением отметила мать. — Ты у меня уродилась высокая, в отца. А во мне всего пять футов и два дюйма. На восьмом месяце беременности я на фоне любого пейзажа напоминала кляксу, ты же держишься величественно, словно королева!

Карен удрученно посмотрела на свой необъятный живот, обошла вокруг стола и чмокнула мать в щеку.

Милая ты моя!

Ох, до чего же ты сегодня хороша! — поддержал тещу вошедший Майлз.

— Нужно бить противника его же оружием, — загадочно отозвалась она, не обращая внимания на вопросительный взгляд мужа. — Кажется, машина подъехала?

Карен с трудом приходила в себя: нынешняя Линда разительно отличалась от вздорной мегеры прошлого визита. Как тут было не вспомнить слова Салли о том, что красавица с завидной легкостью находит общий язык с людьми, если ей это на руку, и может казаться на редкость сердечной и обаятельной!

Именно так гостья себя и повела. Она буквально очаровала Фелис Торп, мило поддразнивала Дика, на Ирвина изливала подобающую супружескую нежность, а с Карен обменивалась опытом последних месяцев беременности, точно с задушевной подругой.

Ланч, от которого ждали всевозможных неприятностей, прошел на удивление мирно. Беседа текла легко и непринужденно, блюда удались на славу, вино оказалось превосходным. А Линда буквально-таки ослепляла красотой: шерстяное платье под цвет глаз эффектно облегало фигуру, выгодно подчеркивая и стройность талии, и мягкую округлость форм. Взгляды всех присутствующих поминутно обращались к ней, а Линда открыто наслаждалась производимым эффектом.

Ирвин, во всяком случае, так и пожирал жену глазами, хотя Карен показалось, будто взгляд счастливца на мгновение сделался жестким. Да и Майлз порой внимательно посматривал на бывшую супругу. Однако по выражению его лица ровным счетом ни о чем не удавалось догадаться.