Песня ночи - Валери Шервуд

Только сейчас Каролина поняла, что дело зашло слишком далеко. Дуэль не вписывалась в ее планы. Каролину охватила паника.

— Келлз! — воскликнула она. — Я…

Но ее крик заглушило грозное:

— К барьеру!

— Отойди, Кристабель! — воскликнул Келлз, вытаскивая из ножен клинок.

— Разойдись, ребята, дайте парням развернуться! — заревел кто-то из пьяных матросов.

Вокруг дуэлянтов образовался плотный круг зевак. О Каролине — виновнице дуэли — все забыли. Мужчины предвкушали новый спектакль — драку между Келлзом и его нахальным противником, слишком хлипким на вид, чтобы быть хорошим фехтовальщиком.

Каролина знала, что обычно перед тем как драться, мужчины снимают камзолы и обувь — босиком на песке сподручнее, одна рубашка не так стесняет движения. Но сейчас события развивались так стремительно, что никому и в голову не пришло раздеваться. В Англии в этом случае виновник дуэли дает противнику пощечину или бросает к его ногам перчатку — ритуал, знаменующий вызов; затем назначается время, как правило, на рассвете, а также секунданты. Здесь и речи не было о соблюдении подобных церемоний. Дикий край, дикие нравы. Двое мужчин, по-кошачьи гибких, легко двигаясь, устремились друг к другу, словно проверяя, нащупывая слабые места противника.

Француз атаковал первым. Клинки со звоном скрестились, и Каролина взвизгнула от страха — дурацкое желание заставить Келлза ревновать оборачивалось бедой.

Становилось темно. Кто-то принес факелы. В их желтом свете клинки казались золотыми. Выпад — оборона, выпад — ответный удар. В поединке сошлись равные соперники. У француза было больше куража, каждый удачный выпад он сопровождал возгласом, движения его были на редкость картинными. Келлз дрался молча и, казалось, нисколько не уставал. Поединок мог затянуться, и тогда исход решили бы сила и выносливость.

Между тем со всех сторон сбегались люди взглянуть, как легендарный Келлз дерется с французом из-за своей подруги. Никто из уважающих себя пиратов не хотел упустить случая посмотреть на адмирала в деле — говорили, что на Карибах Келлзу нет равных в искусстве владения клинком. Каролина и сама не заметила, как ее оттеснили от круга и прижали к двери какого-то дома.

Со все нараставшей тревогой смотрела она, как разрастается толпа. Какой-то пьяный, не удержавшись на ногах, едва не упал на дравшегося к нему спиной Келлза. Товарищи, разумеется, тут же оттащили перепившего дружка, но Келлзу этот толчок дорого стоил: он на миг потерял равновесие, и Довиль, умело воспользовавшись преимуществом, вонзил клинок в предплечье Келлза.

— О! Я вас проткнул! — весело воскликнул Довиль, выдергивая из раны шпагу с окровавленным кончиком.

Каролина застонала.

— Не насквозь, — прорычал соперник, словно не замечавший тонкой струйки крови, стекавшей по белоснежному манжету. — Надо было сильнее подналечь.

Каролина была близка к обмороку.

— Перестаньте сейчас же! — что есть сил крикнула она. — Я обещаю ни с кем не ходить на бал!

— Ах нет, мадам, вы пойдете! — проворковал француз в восторге от своей маленькой победы. — Вы пойдете со мной! Я, Луи Довиль, настаиваю на этом!

Довиль не успел закончить свой монолог, как Келлз в глухой ярости бросился на противника. Клинки звенели так, что окружающие ахнули. Каролина закрыла было ладонями лицо, но не выдержала пытки неизвестностью и, поборов ужас, продолжала следить за ходом поединка. Сражение становилось все ожесточеннее. В пляшущем пламени факелов оба соперника мелькали, словно тени. Каролина уже не понимала, кто из них ранен — возможно, оба. И вдруг Каролина с ужасом увидела, как бутылка, выпавшая из рук кого-то из зрителей, покатилась прямо под ноги Келлзу. Он поскользнулся, Довиль уже занес руку для последнего, смертельного удара… Вот так закончится жизнь человека, ставшего легендой Порт-Рояля, и родится еще одна легенда!

Каролина завизжала, но в этот момент громадная ладонь зажала ей рот, закрыв почти все лицо. Дверь позади нее открылась, и в один миг она оказалась внутри. Дверь тут же захлопнулась.

От ужаса у Каролины закружилась голова. Ведь она не знала, жив ли Келлз. Впрочем, наверное, все-таки жив. Снаружи доносился рев толпы и удары клинков. Каролина очутилась в комнатке с низким потолком и скудной мебелью. Скорее всего она принадлежала какой-нибудь женщине, одной из проституток, промышлявших в этой части города. Словно в подтверждение ее догадки, с неприбранной постели поднялась крашенная хной женщина, одетая в один черный корсет, красные подвязки и туфли на высоких каблуках.

— Что такое, Тротт? — воскликнула она.

— Это наша удача, Эмми! — ответил мужчина, с трудом удерживающий в руках отчаянно сопротивлявшуюся Каролину.

— Да это же Серебряная Русалка! — воскликнула, подойдя поближе, женщина. — Капитан Келлз нас убьет!

Лицо под толстым слоем румян побледнело, и вся она затряслась так, что розочки на подвязках запрыгали.

— Ничего не убьет! — рявкнул Тротт. — Капитан Келлз как раз сейчас дерется с французом, и француз его вот-вот уложит. Ни одна живая душа не видела, как я затащил сюда девчонку, все смотрят бой, а когда они кинутся ее искать и не найдут, то подумают, что она куда-то удрала. Так куда мы можем ее спрятать, Эмми? Думай быстрее, женщина!

Но Эмми не представилась возможность пораскинуть мозгами. Судьба не дала ей ни мгновения. Дверь в каморку с треском распахнулась, соскочив с петли под ударом кованого сапога, и Келлз собственной персоной со шпагой в руке влетел в комнату. Вид у него был растерзанный, кровь продолжала течь из раны, отчего кружева на манжетах его рубашки стали из белых багряными, но новых ран, к счастью, не прибавилось. Серые глаза его сверкали как горящие уголья. Тротт понял, что совершил самую большую ошибку в жизни.

Он жив, ее дорогой Келлз! И он пришел ее выручать! Никогда в жизни Каролина не была так счастлива видеть его.

— Отпусти ее! — взревел Келлз.

Тротт отскочил от Каролины, как от раскаленной кочерги, и девушка едва успела зацепиться за стол, чтобы не упасть.

— Я только хотел, чтобы она переждала здесь в безопасности, пока вы… — промямлил Тротт, в испуге глядя на Келлза и здоровенных пиратов, выглядывавших из-за его спины.

— Это правда? — спросил Каролину капитан.

— Нет, он лжет! — воскликнула она.

— Отдайте его нам, а сами проводите леди домой, капитан, — предложил кто-то из флибустьеров.

— Не-е-т, — зловеще сверкнул глазами Келлз. — Этот негодяй поднял руку на мою женщину, и он должен достаться мне. Тот, кто вздумает дотронуться до моей Кристабель, все равно — здесь я или меня нет, пусть сначала пишет завещание!

Тротт потной рукой схватился за кинжал.

— Но вам я разрешаю вывести отсюда мою даму, — сказал Келлз чуть тише, но не менее грозно. Махнув Каролине рукой, чтобы шла на улицу, он прошипел: — Сейчас я поговорю с этим парнем на языке, который он понимает.