Танец на кладбище - Линкольн Чайлд

Пендергаст вернулся к продавцу.

— Весьма впечатляет. А теперь, месье Равель, я бы хотел кое-что купить. Покупка не совсем приятная. Один мой друг стал жертвой черной магии. Мне нужно снадобье, чтобы защитить его, оберег.

— Скажите мне состав, и я вам все подберу.

Равель поставил на прилавок плотно сплетенную корзинку.

— Лист вонючего дерева.

Выйдя из-за прилавка, негр выдвинул один из ящичков, достал оттуда сморщенный лист и положил его в корзинку. Запах у листа был тошнотворный.

— Кости молодого белого петушка и мясо волнистого петуха, размолотое с его перьями.

Требуемый товар был быстро извлечен из темного угла лавки.

Д’Агоста с изумлением наблюдал за происходящим. Пендергаст вел себя весьма странно. Возможно, это как-то связано с его прошлогодней поездкой в Тибет, или же на него повлияло нелегкое плавание через океан. А может быть, это одна из сторон его сложной натуры, которую он до сих пор успешно скрывал.

— Зуб аллигатора и молодое шампанское.

Растущая куча странных предметов пополнилась небольшим флаконом.

— Порошок из человеческих костей.

Чуть поколебавшись, Равель принес небольшую стремянку и достал со шкафа целлофановый пакетик, которые обычно используют наркоторговцы. В нем был желтоватый порошок. Внимательно глядя на Пендергаста, он бросил пакетик в корзинку.

— Вода, которой омывали труп.

После небольшой заминки Равель исполнил и эту просьбу.

— Святая вода.

При этих словах Равель застыл, в упор глядя на Пендергаста. Но все же пошел в глубь лавки, откуда вернулся с крохотной ампулой.

— Надеюсь, это все?

— Еще одна вещь.

Равель молча ждал.

— Освященная облатка.

Равель бросил на спецагента тяжелый взгляд.

— Месье Пендергаст, мне кажется, ваш друг столкнулся с чем-то посерьезнее, чем черная магия.

— Это правда.

— Это уже не по моей части, месье.

— Я так надеялся, что вы мне поможете. Жизнь моего друга в опасности — в смертельной опасности.

Равель грустно посмотрел на Пендергаста.

— Вы знаете, чем для вас может кончиться использование амулета для защиты от ожившего мертвеца?

— Я отдаю себе отчет.

— Этот друг вам, наверно, очень дорог.

— Да, она мне дорога.

— Она. Все понятно. Такая облатка будет стоить очень дорого.

— Цена не имеет значения.

Прикрыв глаза, Равель погрузился в долгое раздумье. Потом со вздохом повернулся и исчез за боковой дверью. Спустя несколько минут он вернулся со стеклянным диском, сделанным из двух больших часовых стекол, скрепленных серебряным ободком. Внутри была заключена облатка. Равель осторожно опустил ее в корзину.

— С вас тысяча двести двадцать долларов, месье.

Не веря своим глазам, д’Агоста увидел, как Пендергаст вынимает из кармана толстую пачку долларов и отсчитывает, деньги негру.

Как только они оказались в машине, д’Агоста не выдержал и взорвался:

— Что, черт побери, здесь происходит?

— Осторожно, Винсент, не сглазьте товары, — остановил его Пендергаст, прижимая к груди корзинку.

— Не могу поверить, что вы выкинули тысячу баксов за какой-то мусор.

— На то было много причин, и, если вы поумерите свой пыл, я вам их сообщу. Во-первых, мы установили доверительные отношения с месье Равелем, который может стать для нас важным источником информации. Во-вторых, есть вероятность, что наша решительная Нора верит в обеа, и тогда оберег, который мы сделаем, может стать для нее сдерживающим фактором. И наконец, наш оберег действительно может помочь, — сказал Пендергаст, понизив голос.

— Помочь? Вы хотите сказать, что за Норой охотится настоящий зомби? — спросил д’Агоста, недоверчиво качая головой.

— Я бы предпочел называть его envoi mort.

— Какая разница. Это просто смешно. Вы сказали, что ваш дом в Новом Орлеане сожгла разъяренная толпа. Ваша тетя Корнелия тоже об этом упоминала. Это тогда вы узнали о вуду и обеа? Или, может, сами занимались этим в молодости?

— Я бы предпочел не отвечать на этот вопрос. Могу я, в свою очередь, задать вопрос вам? Вы когда-нибудь слышали о пари Паскаля?[7]

— Нет.

— Убежденный атеист находится на смертном одре. Неожиданно он просит позвать священника, чтобы исповедоваться и получить отпущение грехов. Это логичное поведение?

— Нет.

— Напротив. Не имеет значения, во что он верит. Атеист осознает, что если есть хоть малейшая вероятность того, что он ошибается, то лучше вести себя так, словно Бог есть. Если Бог существует, то он попадет на небо. Если же Бога нет, то он ничего не теряет.

— Весьма расчетливая позиция.

— Это беспроигрышное пари. От себя могу добавить, что перед таким выбором стоит любой человек. Этого не избежать. Пари Паскаля — торжество логики.

— Но какое это имеет отношение к Норе и всем этим зомби?

— Если вы как следует над этим поразмыслите, то, несомненно, увидите логическую связь.

Наморщив лоб, д’Агоста задумался.

— Кажется, я вас понял, — проворчал он наконец.

— Ну и отлично. Обычно я ничего не объясняю, но для вас иногда делаю исключения.

Д’Агоста бросил взгляд в окно, где мелькали кварталы Испанского Гарлема. Потом обернулся к Пендергасту.

— А что вы тогда сказали?

— Не понял.

— Ну там, в лавке. Вы что-то сказали лавочнику на непонятном языке.

— Ах да. Oi chusoi Dios aei enpiptousi. He садись играть с Господом — у него все карты крапленые.[8]

Чуть улыбнувшись, спецагент откинулся на сиденье.

Рокер принял д’Агосту буквально через минуту после того, как тот вошел в его приемную на последнем этаже «Полис плаза». Д’Агоста счел это хорошим знаком. Дело Смитбека было очень громким — ничего удивительного, что Рокер проявляет к нему такой интерес. Проходя мимо Алисы, пожилой секретарши Рокера, увенчанной копной седых волос, он улыбнулся и подмигнул ей, но та не удостоила его даже взглядом.