Пока гром не грянет… - Марина Серова

И действительно, когда нас с лодкой Трофимыча разделяло всего каких-то пять-десять метров, она резко повернула в те самые камыши, на которые я указала Сергею. Это была очень узкая протока — моторка еле вошла в нее. Но все-таки вошла, видимо, благодаря превосходному знанию реки Трофимычем. А нашему катеру только и оставалось, что остановиться, повиснув около входа в узкое русло. Пройти в него он просто не мог!

— Серый! Я дальше не могу! Теперь уж вы сами как-нибудь! — извиняющимся тоном произнес высунувшийся из кабины пилот.

— Хорошо! Возвращайся к пляжу! — сказал Лисовский. — Ну что, Женька! Побежали!

— Побежали! Догоним его по берегу!

И мы начали продираться сквозь кусты, растущие вдоль протоки. Где-то совсем рядом тарахтел двигатель лодки. Видимо, боясь сесть на мель, Трофимыч совсем сбавил ход. Еще немного, и мы его догоним…

— Вот он! — показал Лисовский на проглянувший сквозь ветви зеленый борт моторки.

— Ага! Сейчас мы его достанем! — сказала я, доставая «беретту».

Лисовский, в свою очередь, приготовил свой табельный «ПМ».

— Трофимыч! Остановитесь! — крикнула я.

— Стойте! Это милиция! — закричал Лисовский.

— Сейчас! Разбежался! — раздался в ответ злой голос Трофимыча.

Затем со стороны лодки раздался выстрел. Где-то над нашими головами очень неприятно прошуршало.

— Дробь, блин! — выругался Лисовский и несколько раз наугад выстрелил в сторону шума мотора.

— Подожди! — сказала я. — Сейчас подойдем к нему поближе!

Мы быстро побежали вдоль берега, при этом стараясь держаться на дистанции от его кромки.

Таким образом нам удалось обогнать медленно двигающуюся лодку — тем более что протока в этом месте делала крутой поворот. Я осторожно выглянула из кустов и увидела Трофимыча, который напряженно оглядывался по сторонам, держа наготове свое ружье.

— Сейчас будет цирк! — подмигнула я Лисовскому и сняла с пояса оставшуюся гранату.

— Шумовая? — скептически поморщился Сергей.

— Но товарищ-то этого не знает!

Когда лодка поравнялась с нами, я выдернула чеку и с громким криком «Ложись!» бросила гранату прямо на ее дно. Не знаю, что там подумал Трофимыч — думать ему было просто некогда, потому что на дне его моторки валялась граната с дымящимся запалом. И Трофимыч совершил вполне предсказуемый и единственно правильный в данной ситуации поступок. Бросив ружье в лодке, он как был прямо с кормы плюхнулся в воду.

Раздался грохот, сверкнула вспышка, которую из-за высоких бортов моторки практически не было видно. После этого лодка как ни в чем не бывало устремилась дальше, пока не уткнулась носом в берег.

Трофимыч тем временем, матерясь, стоял по пояс в воде.

— Ну что? Доплавался, капитан? — насмешливо спросил его Лисовский.

— Козлы! — ответил Трофимыч, поежившись под дулами наших пистолетов.

— За козлов ответишь! — сказала я. — Давай выходи!

— Слушай, а что это ты начал от нас улепетывать? — спросил Лисовский у мокрого Трофимыча, когда мы шли назад.

— Да я думал — вы рыбнадзор! — попытался отмахнуться тот, хотя его руки были закованы в наручники. — Я же хотел снять свою сеть.

— Сеть? — удивилась я. — Так это вы поставили сеть прямо напротив пляжа?

— Нет… — проронил он, вздрогнув. — Моя стояла напротив камышей!

— А откуда тогда взялась сеть на пляже?

— А я почем знаю! — огрызнулся Трофимыч.

— А мне сказали, что вы здесь все знаете!

— Мало ли что про меня говорят! Ну не знаю я, что это за сеть! Может, это мою течением снесло!

— А ведь из-за нее мог утонуть человек! Еле спасли!

— Спасли? — почему-то удивился Трофимыч.

— А что это ты так удивился? — спросил его Лисовский.

— Да нет, я что.. Я ничего… — начал оправдываться Трофимыч.

Но потом вдруг встал как вкопанный.

— Вот ведь блин! А я-то думал…

— Ты думал, что милиция выловила труп того, кто должен был утонуть! — продолжила его мысль я. — Потому и начал удирать!

— Жень, ты это о чем? — удивленно посмотрел на меня Лисовский.

— Потом расскажу! — ответила я. — Только без пол-литра ты здесь все равно не разберешься!

Видимо, повинуясь какому-то внутреннему инстинкту самосохранения, Трофимыч решил не ждать, пока Лисовский во всем разберется.

Во время нашей погони мы не успели сильно отдалиться от турбазы. Но тем не менее на обратном пути нам предстояло перейти узкую протоку, ту самую, в которую нырнула лодка Трофимыча, когда уходила от милицейского катера. И вот, когда мы по пояс в воде переходили эту протоку в ее самом узком месте, Трофимыч вдруг резко толкнул плечом Лисовского и бросился бежать вверх по руслу, надеясь выйти на берег где-нибудь подальше от нас.

Лисовский от сильного толчка потерял равновесие и упал, на миг исчезнув под водой, но тут же поднялся, весь мокрый и злой. Думаю, что если бы в этот момент у Сергея в руках был пистолет, то Трофимычу бы не поздоровилось. Но, на горе Лисовского и на счастье Трофимыча, во время падения Сергей свой пистолет попросту выронил. И поэтому все, что он смог сделать, это произнести длинную фразу совершенно непечатного содержания.

Я тоже в первый момент несколько растерялась, но потом, быстро собравшись и придя в себя, бросилась вслед за убегающим лодочником. Но догнать его я просто не успела, потому что произошло нечто неожиданное: то ли Трофимыч слишком понадеялся на свое знание реки, то ли ему очень хотелось избавиться от нашей навязчивой компании — и он просто потерял элементарную осторожность, но внезапно впереди раздался его крик… И все — Трофимыч исчез. Там, где только что был лодочник, теперь крутилось какое-то водяное завихрение.

— Трофимыч! — закричала я.

Над водой на какой-то миг показалось лицо Трофимыча, его рот был открыт в попытке закричать, глаза выражали крайнюю степень ужаса и беспомощности.

— Помогите! — закричал он.

И голова лодочника вновь скрылась под водой.

Я сделала несколько шагов по направлению к тому месту, где исчез Трофимыч, но почувствовала, как дно под моими ногами начало резко уходить вниз, а меня сильным течением неудержимо потянуло вперед, туда, где крутился водоворот.

Вернуться назад стоило мне немалых усилий — пришлось сделать несколько сильных гребков руками и оттолкнуться ногами от ставшего вдруг таким ненадежным дна.

Больше этого человека я никогда не видела: ни живым, ни мертвым.