Такова шпионская жизнь - Александр Эльберт

— Видите ли, сэр, я ведь не сказал, что у меня, понимаете — у меня, нет другой информации. Я всего лишь уточнил ваш вопрос. Более того, сэр, если это необходимо, я могу для ускорения работы показать вам сделанные мною из личного интереса короткие досье на каждого кандидата.

— Погодите, Виктор — вас ведь так зовут?

— Совершенно верно…

— … ну да, ну да, «сэр». Меня зовут, как вы знаете, Сол, но здесь, на службе… Продолжим, и покороче: что значит «из личного интереса» и что значит «короткие досье?»

— Из личного интереса к современной истории, истории нашей конторы, из желания понять и иметь свое мнение — даже молча. Досье на каждого, понимаете? На каждого кандидата — одна страница. Но… — Виктор остановился и растеряно улыбнулся.

— Продолжайте, я не злопамятный, не ревнивый и не болтун.

— Есть продолжение: мое личное мнение, подкрепленное фактами и косвенными доказательствами.

— На всех?

— Да, сэр.

— Где это все хранится?

— В вашем сейфе…

— Где-е-е?

— Приказ вашего предшественника. Кроме косвенных доказательств, моих рассуждений и выводов. Это мне разрешили держать у себя в столе. Хотя, по правде сказать, все материалы открытые и никаких нигде грифов секретности.

— Тогда почему в сейфе?

— Не знаю. Может быть потому, что мои выводы не совпадают с выводами политиков.

— Ха! — Резко выдохнул Сол. — Тащите все мне на стол, а потом позвоните домой и скажите, что придете очень поздно. И подготовьте ваши выводы. Ничего не бойтесь. Очень резко и коротко. По всем кандидатам. В одном экземпляре на простой бумаге простой ручкой. Чтобы можно было при необходимости съесть, — засмеялся Сол. — И побыстрее, голубчик, вы меня заинтриговали.

Толстенький мужичок оказался умным и, что еще важнее, порядочным человеком. Я это понял в тот день, когда он совещался с лысым и курчавым по сути дела не о том, что делать, а о судьбе Тамар. После того совещания мужичок поехал домой, где его ждала миловидная, круглолицая, совершенно седая жена, а я задремал в кресле около компьютера и услышал, как он пересказывал ей — разумеется, без имен и деталей, — Тамарину историю, но запомнил только его последние слова: «Странная операция, что-то тут неладно, концы с концами не сходятся… Жалко девочку. А если это любовь?».

Когда уже заполночь Сол просмотрел все бумаги и еще раз прочитал выводы Виктора, в голове у него стали бегать искорки-мысли, которые никак не хотели остановиться, замереть хоть на минуту и дать ему возможность выстроить логичную картину. Чего-то не хватало для полной ясности, картина была смутная и странно непохожая на то, что ему нарисовали совсем недавно заказчики операции.

— Кто сейчас впереди? — спросил Сол. Виктор понял его мысль: — Заказанный нам Роберт, а за ним с довольно большим отрывом самый старый…

— Стоп! Последнее на сегодня: биографию нашего премьера и поподробнее.

Виктор сказал: — Я уже проверял.

— И что? — Сол с надеждой смотрел на Виктора, все еще не веря сам себе.

— Да, вы правы. Они когда-то вместе учились и были очень дружны.

— Не может быть, — протянул Сол. — Хочу сам убедиться. Несите его биографию по вашим данным и компьютерную общедоступную.

«Ну и дела», — подумал Сол. — «Какая верность, ради старого друга заставить работать нашу контору, столько времени крутить голову… Ладно, мне всё понятно: что надо делать, как делать, что не надо делать. Жаль, что шум вокруг этой операции нельзя поднять: формально не к чему придраться, а мои изыскания и моё чутье не перекроют его авторитет и красноречие. А скорее всего и фактов не найдется, старая, хитрая, умная лиса всегда выкрутится, даже хвост не прищемит. Не знал, не слышал, не подписывал, не говорил… Домой, отдыхать. А завтра отправлю девочку на работу.» — Вздохнул, улыбнулся и сказал:

— Спасибо, Виктор! Хорошо поработали. Можете завтра не приходить.

— Благодарю вас, сэр! Завтра я обязан быть на работе.

— Тогда я вам добавлю пару дней к отпуску… И последнее. Все бумаги обратно на их места, кроме свежих. Эти, сегодняшние, отдайте мне и забудьте обо всем, что мне рассказывали и от меня слышали.

— Обижаете…

— … сэр, — засмеялся мужичок.

Когда уже под утро Сол вернулся домой, жена вышла из спальни и спросила спокойно и привычно:

— Всё как обычно, ничего особенного?

— Да, дорогая. Всё, как обычно. Только всё равно противно, хотя в этот раз можно кое-что сделать.

Вольф поступил так, как на его месте поступил бы вежливый, интеллигентный прохожий, увидевший знакомую, занятую важным делом: остановился на противоположной стороне не очень широкой улицы, ожидая перерыва в работе, когда можно будет подойти и поздороваться. В это время элегантно рыча подкатила небольшая спортивная машина с открытым верхом, из нее вышел высокий молодой человек и бодрым шагом, нигде не задерживаясь, прошел в здание. «Не Роберт,» — подумал Вольф и обратил внимание на то, что фотограф и его модель никак не отреагировали. Вольф не мог знать, что Рони осведомлен лучше него и отметил про себя: «Секретарь приехал. Может и объект появится.» А Мерилин, которой никто так и не объяснил, что она должна делать, причесывала свои очень густые, не очень длинные, волнистые, светлые «солнечные» волосы, и думала: «Хорошо бы их постричь покороче. Надо Рони спросить. Пико простит и быстро привыкнет.» А через минуту оба шпиона подумали одно и то же: «Странно, однако! Этот молодой человек на спортивной таратайке проскочил совсем рядом с нашей красавицей и глазом не моргнул.»

Молодой человек, которому было уже 33 года, был близкий друг и помощник Роберта. Он не занимался непосредственно избирательной компанией, но внимательно следил за всем, происходящим вокруг избирательной гонки. Он знал, что «некоторые» готовятся в последний момент определенным, давно известным, нехитрым, но эффективным способом понизить популярность Роберта и повысить шансы его очень немолодого, когда-то активного, серьезного и популярного в народе соперника. Этот соперник был очень разумный и крепкий для своего возраста… политик (я хотел сказать старик, но постеснялся, не люблю этого слова по отношению к активным, неунывающим, работоспособным пожилым людям). Но руководить в таком возрасте страной в сегодняшнем неспокойном мире? Потому что этот политик всё-таки был именно старик, а не пожилой человек. Разница в политических программах молодого и старого была только в отточенности формулировок, конечная цель была одна и та же. А вот предполагаемая динамика достижения этой цели была принципиально отлична. У молодого было время в запасе и его темпы и сроки были реалистичны. А старому надо было торопиться и потому его сроки и темпы достижения той же конечной цели были авантюрны и практически недостижимы.