Революtion! Основы революционной борьбы в современную эпоху - Валерий Соловей

То был русский ответ на демократический принцип народного суверенитета. Два других члена уваровской триады, «православие» и «народность», трактовались как производные и целиком зависимые от монархии величины. Теория Уварова идеологически противостояла идеям народного суверенитета, республиканизма и национализма.

Почти столетие спустя репликой теории графа Уварова выступила «суверенная демократия» Владислава Суркова. Смысл этой идеологемы предельно прост: свободная от любых внешних ограничений российская власть, полностью контролирующая российское общество.

Подобно доктрине Уварова, «суверенная демократия» стала идеологическим ответом на революционную динамику. Важно отметить, что как в XIX в., так и в XXI в. именно революция дала решающий импульс артикулированию и идеологическому оформлению смутных настроений российской элиты. Благодаря революции ее имплицитное мировоззрение было эксплицировано в виде относительно завершенной идеологической доктрины.

Термин «демократия» в доктрине Суркова – такая же дань времени, как и термин «народность» в теории Уварова. «Народность» Уварова не подразумевала народного суверенитета, а «демократия» Суркова имела к демократии приблизительно такое же отношение, что и «народная демократия» коммунистических режимов.

Modus vivendi «суверенной демократии» также более или менее воспроизводил внутреннюю политику «официальной народности», хотя и с поправкой на время. Во время второго президентского срока Путина был стерилизован избирательный процесс, ужесточено законодательство по борьбе с экстремизмом, репрессировалась любая несанкционированная публичная активность, преследовались неправительственные организации.

Но самое любопытное и даже забавное, что, как показало развитие событий, эффективность этой контрреволюционной политики оказалась крайне неубедительной.

Политические протесты конца 2011 г. и начала 2012 г., вызванные фальсификацией результатов парламентских выборов декабря 2011 г., имели прекрасные шансы вылиться в успешную революцию. И если этого не случилось, то отнюдь не потому, что власть была сильна, а ее предшествующая контрреволюционная политика – успешна. Камнем преткновения оказалась неспособность лидеров протеста правильно оценить ситуацию и страх совершить влекущие в неизвестность кардинальные шаги.

Само возникновение этих протестов как раз яркое доказательство неспособности предвидеть революцию. Никакие структурные факторы революции, никакие бросающиеся в глаза признаки неравновесного состояния накануне протестов не обнаруживались. Ни власть, ни оппозиция к революции не готовились и даже не ожидали сколько-нибудь серьезной реакции на результаты парламентских выборов.

Не то чтобы все это возникло как гром среди ясного неба. Президент Центра стратегических разработок экономист Михаил Дмитриев на основе изучения анализа общественного мнения пришел к выводу о крайне высокой вероятности проявлений общественного недовольства в связи с выборами. И в академической среде он заслужил репутацию «человека, предсказавшего протесты».

На самом деле Дмитриев не был единственным удачливым оракулом. В сентябре 2011 г., за три месяца до парламентских выборов, автор этих строк имел длительную беседу со служащим одного из российских ведомств, по долгу службы изучающим подлинную, как-она-есть, картину массовых настроений в России. И этот скромный, добропорядочный джентльмен рассказывал, что имеющаяся у них информация, включая качественную социологию, с высокой степенью вероятности позволяет предположить возникновение массовых протестов в связи с выборами. Он выразился буквально так: «За те десять лет, которые я работаю по этой линии, еще ни разу массовые настроения не были столь опасными».

На мой естественный вопрос, а что же его ведомство собирается в связи с этой потенциальной угрозой предпринимать, он ответил в том духе, что они, мол, люди маленькие и подневольные, их дело докладывать. А вот политическое руководство убеждено, что ситуация полностью под контролем и ничего не случится.

В общем, это естественная и даже нормальная человеческая реакция. Людям свойственно рассматривать будущее как экстраполяцию, продолжение настоящего. Тем более никаких внешних признаков дестабилизации действительно не проглядывало и казалось, что «все путем». А ссылки на качественную социологию, замеры и проч. в таких случаях кажутся досужими выдумками людей, желающих оправдать смысл собственного существования, или же гомерической гиперболизацией не столь уж серьезных угроз и вызовов.

В этом смысле очень показательна рационализация ситуации, то есть не беспристрастный анализ, а самообъяснение власти, когда ее чувство исторического оптимизма было подорвано вспыхнувшими протестами. Оказывается, во всем были виноваты внешние враги, финансирующие врагов внутренних. В действительности, мол, никаких условий и оснований для политических протестов в России не существует, если бы их не подготовила подрывная деятельность: западные гранты, прозападные НКО и оплачивающиеся западными деньгами оппозиционные политические активисты. Еще в этом заговоре-де участвовали некоторые люди из ближнего круга тогдашнего президента Дмитрия Медведева и отдельные российские банкиры.

Типологически в этой идее нет ничего нового и даже сколько-нибудь оригинального. Традиционное конспирологическое объяснение социально-политических возмущений и бурь. Крайне удобное для любой власти в любую историческую эпоху. Ведь в этом случае нет нужды анализировать собственные действия – виновата не власть, а коварные заговорщики.

Между тем первопричина протестов рубежа 2011–2012 гг. проста и общая для всех революций – оскорбленное чувство справедливости. Общество, покоробленное «рокировкой» Путина – Медведева (на съезде «Единой России» в сентябре 2011 г. было объявлено, что на президентских выборах 2012 г. будет баллотироваться Владимир Путин, который выдвинет Дмитрия Медведева премьер-министром), возмутилось той циничной и беспардонной манерой, в которой «Единая Россия» намеревалась обеспечить свое монопольное политическое положение на парламентских выборах 2011 г. Тем более что, выступая наблюдателями на выборах, многие воочию смогли увидеть массовые фальсификации и обман в пользу правящей партии.

Плюя человеку в лицо и требуя, чтоб утерся и воспринял это как божью росу, – а позиция власти на выборах декабря 2011 г. была именно такой, – не стоит удивляться его возмущению. И смешно при этом обвинять «третью силу» в подзуживании возмущения.

Весьма характерно, что значительную часть участников первого протестного митинга, который начался вечером 5 декабря 2011 г. на Чистых прудах у памятника Грибоедову, составили именно наблюдатели на выборах.

Начало

Этот митинг – первый, но не последний в череде протестных акций – был как раз случаем, подтверждавшим известную социологическую аксиому о непредсказуемости массовой динамики. Ни независимые наблюдатели, ни власти, ни даже сами организаторы санкционированного митинга не ожидали особого притока людей на него. Предварительные оценки численности мероприятия не превышали нескольких сотен человек, maximum maximorum – тысячи.