Алхимия иллюзий - Антон Леонтьев

Виктор, приблизившись к ней, взял с полки розового фарфорового бегемотика, подаренного Игорем, и, перебрасывая его из руки в руку, как булыжник, заявил:

— Да, в этом ты права, Вичка. Определяющее всю жизнь. В особенности если это жизнь, скажем, твоего папочки. Или твоей мамочки… Или, например, твоих соседей. У них ведь такой резвый мальчик! Вот они будут убиваться, если однажды их сынок исчезнет, а какое-то время спустя его тело, растерзанное и разлагающееся, выловят из реки… Опаньки!

Бегемотик полетел на пол — Титов намеренно не подхватил его, и, ударившись, тот разлетелся на мелкие кусочки. Вика, вскрикнув, бросилась собирать их, давясь слезами.

— Вот так может завершиться любая жизнь, Вичка. Любая! Но только, конечно, не твоя. Хотя что это за жизнь, если любимые и дорогие тебе люди вдруг мрут как мухи? Ну, или как розовые бегемотики…

Поэтому, когда за завтраком поздним утром первого января отец сам поднял вопрос о том, в какой столичный вуз ей стоит подавать документы и где у него имеются хорошие связи, Вика промолчала, когда Титов произнес:

— А разве Вичка вам не говорила? Она хочет остаться в нашем городе и учиться в здешнем университете. Так ведь, Вичка?

Вика вяло кивнула, отец попытался переубедить ее, но Виктор, выслушав его тираду, с нажимом заметил:

— Вы же сами знаете свою дочь: если что-то решила, то ее уже не переубедить. Ты ведь хочешь учиться здесь?

Вика снова кивнула и вдруг поняла: Титов прав, если она приняла решение, то в любом случае добьется его претворения в жизнь.

Например, если речь идет о том, чтобы избавиться от Титова.

Однако Вика быстро поняла, что одно дело — мечтать об избавлении от ненавистного типа, и совсем другое — реально действовать. Потому что она была совершенно не в состоянии убить его.

Потянулись недели нового года. Шла интенсивная подготовка к выпускным, и Титов проводил гораздо больше оговоренных двух часов в день в обществе Вики. Когда она заявила, что так больше продолжаться не может, Виктор ответил:

— И что ты намерена сделать, Вичка? Подать на меня в суд за невыполнение условий договора? Не советую. Судьи ведь тоже смертны…

Девушка поняла, что дверца мышеловки захлопнулась. И что выхода нет.

Или все же есть?

Она с головой ушла в учебу, пытаясь не думать о том, что раскроется дверь и на пороге возникнет улыбающийся Виктор Титов, притащивший очередной подарок. Вика стала по ночам плохо спать, ее мучили кошмары, она похудела.

Мама, списывая это на стресс (в чем была совершенно права), однако полагая причину оного в подготовке к выпускным экзаменам (в чем абсолютно ошибалась), настаивала на том, чтобы показать дочку коллегам-невропатологам. Однако Вика отказывалась, понимая, что может не выдержать и поведать об истинной причине своих психических проблем.

К чему это могло привести, она даже и думать не желала.

Дом — школа, школа — дом. Кафе с Титовым. Дом — школа, школа — дом. Посещение выставки с Титовым. Дом — школа, школа — дом. Поход в театр музкомедии с родителями и Титовым…

Именно там, на «Веселой вдове», Вика и потеряла сознание — в антракте, стоя у колонны и принимая из рук Виктора бутербродик с семгой, который он, растолкав всех прочих посетителей буфета, отвоевал для Вики.

Вику доставили в областную больницу и прописали строгий постельный режим. Она не могла поверить своему счастью — наконец-то она оказалась без надзора со стороны своего демона.

Демона, имя которому — Виктор Титов.

Ночь в больнице Вика провела на редкость хорошо, а когда утром дверь палаты открылась и она увидела облаченного в белый халат Виталика, то быстро произнесла:

— Ты можешь так сделать, чтобы его не пускали сюда? По какой-нибудь очень важной причине! Скажите, что у меня бубонная чума и я в карантине! Я не могу, просто не могу его видеть!

И она все рассказала. Причем в этот раз действительно все.

Виталик, в ужасе выслушав ее признание, заявил:

— Ну ты даешь! Но это же настоящий псих! Его надо отправить в Дубки!

Дубки были самой известной психбольницей в городе — это название давно стало нарицательным.

— Ты не понимаешь! Это же он тебя подставил с фотографиями! Это он убил… Убил тех пятерых на пустыре. И Игоря тоже он убил. И его дядю. И своих собственных родителей. И…

Вика закрыла лицо руками, понимая, что хочется плакать, но слез просто не осталось.

Виталик прижал ее к себе, поцеловал в макушку и заявил:

— Ну, ты боишься, как бы он не убил тебя, а он ведь убивает, сводя тебя с ума и высасывая энергию. Так через полгода, самое позднее через год ты сама станешь пациенткой Дубков. Надо что-то делать!

— Но что? — воскликнула Вика. — Он же грозится убить и тебя… Или моих родителей. Или вообще каких-то случайных людей, просто так, в назидание за то, что я нарушила условия договора…

— Кстати, а где договор? — спросил Виталик.

— У меня в сумочке, — простонала девушка. — Я его постоянно с собой ношу.

Изучив договор, Виталик хмыкнул:

— Ну, уже хоть что-то. Потому что до этого у нас не было ни единой улики. А так часть договора написана, и это сможет подтвердить графологическая экспертиза, его рукой. Хотя, конечно, за такое можно пожурить, но не отправить в тюрьму…

Он задумался, а Вика взмолилась:

— Прошу, не думай ничего предпринимать! Он опасен, причем смертельно!

Виталик, засовывая договор обратно в ее сумочку, ответил:

— Ну, кобра тоже опасна, но факиры их укрощают. Хотя он не кобра, а скорее бешеный койот. И нам надо укротить этого бешеного койота. Или, в случае необходимости, пристрелить его. Прямо как в новелле какого-то американского автора о бешеном койоте, терроризировавшем отдаленный поселок на Диком Западе — когда все взрослые погибли, то ружье в руки взял мальчик, чтобы защитить своих младших сестер и братьев. И убил зверя!

Виталик в самом деле смог сделать так, чтобы Титова к ней не пропускали. Пришедшая навестить Вику мама доложила о том, что Витя не находит места от беспокойства, сходя с ума от сложившейся ситуации, на что Вика едва не ответила, что сойти с ума Витя не может, потому что спятил уже очень давно.

Вероятно, еще до рождения.

Три дня в больнице без общества Титова явно пошли Вике на пользу: она отлично спала, ела с большим аппетитом и даже стала строить планы на будущее.

Все изменилось в тот момент, когда дверь палаты распахнулась и на пороге возник субъект в белом халате, во врачебной шапочке и со стетоскопом вокруг шеи.

Это был Виктор Титов.