Мера зверь - Александр Изотов

Слова о Бездне подали мне идею.

— Ради тебя Шона лежит здесь, — еще громче произнес я, — Ты не следишь за своим прецептором, и все делаем мы. Разве не достоин он жить?

Пламя лампадки затрепетало, заполоскалось, будто на сильном ветру. На краю зрения показался блеск, и я обернулся — над грудью Шоны подрагивал его светлячок духа.

«Ну, что я говорил? Ты сам видел, сколько непотребства вокруг творится ради твоего Неба».

— Оно не мое, — стиснув зубы, прошипел я, а потом гаркнул во все горло, — НЕБО!!!

Будто сотряслось все пространство, незримая волна прошлась по помещению, и сразу погасли все лампадки, даже моя. Воцарилась темнота, только два светлячка горели слабым светом, почти ничего не освещая.

Я зарычал и ударил кулаками по плите, послышался легкий треск. Кажется, чуть переборщил.

— Гребаное ты Небо, — по моей щеке покатилась предательская слеза, — Неудивительно, что от тебя отворачиваются.

И тут я почувствовал Его. Сверху кто-то взглянул на меня, кто сильный, необъятный. Этот кто-то будто бы даже улыбнулся.

«Да будет так», — послышался величественный мелодичный голос.

— Аха-а-ап, — в углу втянули воздух, и закашлялись.

Я обернулся. Ни зги не было видно, и мне пришлось просканировать угол стихиями. Светлячок над Шоной исчез, парень перевернулся набок и, уперевшись лбом в пол, пытался отдышаться. Я видел его тепло над прохладным камнем.

«Ничего, мое время еще придет, поднебышек. Ты только в очередной раз доказал, что стоишь усилий», — без особой злости произнес Белиар.

— Ага, и вам не хворать… — опираясь от усталости на камень, ответил я.

— Что? Кто здесь? — послышался голос парня.

Он пока не оборачивался, но уже пошатывался на четвереньках, пытаясь прийти в себя. Я улыбался, глядя на парня. Душу переполняли эмоции… Как будто Рычка спас.

Нахмурив лоб, я коснулся своего талисмана. Белый Волк спас Сокола.

Что-то метнулось ко мне, сверкнув сбоку. Я обернулся и успел заметить, как светлячок духа, все это время висевший под потолком, влетел мне в грудь.

— Ох, — только и вырвалось у меня.

Голова закружилась, и я прислонился лбом к алтарю.

— Белый, это ты? — парень сел, оперевшись на стену, — Я чую твой взгляд.

— Я это, я…

— Мы в усыпальнице, по-моему. Видимо, крепко мне досталось.

— Ага, и мне тоже.

Поговорить нам не дали. Ужасный скрежет заполнил все помещение, а через миг темноту разрезала яркая полоска света. Я зажмурился, глядя, как отодвигают камень, закрывающий вход в усыпальницу.

В открывшемся проеме появился силуэт. Из-за яркого света я не мог разглядеть, кто там, но Шона радостно крикнул:

— Мастер Хаган, — и парень, пошатываясь, встал.

— А, Шона, жив-таки. Ну, звериная кровь, напугал ты нас, — раздался незнакомый мне суховатый голос.

Парень смог прошагать до выхода, и крепко обнял пожилого сокола. Мои глаза чуть обвыкли, и я уже мог рассмотреть гостя, зверя четвертой ступени.

Мужчина с азиатским разрезом глаз, с жидкими бородкой и усиками, в монгольской ушанке. Одет в просторный кафтан, и в шаровары, заправленные в сапоги с загнутыми концами.

— Белый, это господин Хаган, вождь Степных Соколов, — чуть дрогнувшим голосом сказал Шона, — Мастер четвертое перо.

Цепкий взгляд вождя переместился на меня. Заходить в усыпальницу гость не спешил — видимо, были какие-то причины.

— Белый Волк, рад видеть, что ты жив.

Я благодарно кивнул, не решаясь отойти от плиты — не доверял я еще своим ногам. То, что произошло минуту назад, отняло у меня кучу сил. Да и говорить мне пока было страшно, не хотелось стать посмешищем с сорванным голосом.

Молчание затянулось, и я понял, что Хаган ждет еще кого-то.

— А… Туя? — с надеждой вождь глянул на парня.

Шона оглянулся на меня, а потом посмотрел в тот угол, где все еще лежало тело сокола. Того, кто не выдержал и чей дух, кажется, достался мне.

— Э-э-э… — протянул Шона, он тоже был растерян.

Я только покачал головой и вздохнул. Хаган цыкнул, а потом грустно произнес:

— Пусть летит же этот Сокол в мир, где его крылья уже никто не подрежет.

И поманил меня за собой.

— Пошли, Белый Волк. Тебя все хотят увидеть. Многие наслышаны о твоей силе и доблести.

Я глянул на копье, оставшееся в углу, но мне намекнули, что оружие стоит оставить.

Солнце висело высоко, прямо над нами. Самый разгар дня.

Снаружи возле усыпальницы ждало четверо соколов. Крупные, крепкие звери второй и третьей ступеней. Они смотрели на меня таким взглядом, полным обожания, что я даже смутился. Того и гляди, за автографом подойдут.

Соколы подскочили к огромному круглому камню, уперлись, и со скрежетом закрыли вход в усыпальницу. Снаружи она представляла из себя курган, на котором сверху покоилась каменная голова птицы — огромный загнутый клюв сокола нависал над самым входом. Насколько я понял, культура зверей во всем Инфериоре была схожей.

* * *

Деревня Степных Соколов находилась совсем недалеко от усыпальницы. Что меня сразу удивило, так это совершенно плоская земля.

Чуть голова на закружилась — казалось, на нас упало небо. Потому что оно было везде, и вокруг, насколько хватало глаз, простиралась идеальная равнина. Лишь с одной стороны, на самом краю земли, виднелись какие-то возвышенности. Или это облака уже сливались с горизонтом, и создавали такую иллюзию.

Деревня Соколов была небольшой, и даже с поселением Скорпионов не могла поспорить размерами. Я еще на подходе к селению увидел большой тотемный столб, торчащий за крышами круглых домиков. Даже отсюда было видно, что предки соколов достигали шестой ступени.

Все жители деревушки отличались азиатскими чертами, и носили одежду, удивительно смахивающую на наряды Золотой Орды. Их дома в основе своей напоминали круглые юрты. Возможно, когда-то Соколы и кочевали, но сейчас остепенились — строения были сделаны не только из кожи, но и из дерева. Где они его только взяли, я понять не мог.

— Ааа, нулячий сын, выжил-таки, — навстречу из-за ближайшей юрты вышел Секай.

Монгол выглядел очень бледным, будто перенес тяжелую болезнь, но и только. В глазах его горел все такой же задор, хоть сейчас в седло и в поход.

— Да и ты, смотрю, оклемался, — усмехнулся я, обратившись безо всяких формальностей.

Сопровождавшие соколы покосились на меня, но Секай махнул рукой: