Загадка иммунитета. Механизм развития аутоиммунных заболеваний и доступные способы остановить этот процесс - Анита Касс

В перерывах между чтением статей и ведением записей я шла на балкон покурить, это помогало мне взбодриться. Обычно я не курила, но было какое-то медитативное спокойствие в том, чтобы стоять в темноте со светящейся красным сигаретой.

Эксперимент, который я собиралась провести, действительно был экспериментом. Я хотела заблокировать важный гормон и, чтобы сделать это, должна была дать своим пациентам ингибитор гонадолиберина. Значительная часть коммуникации внутри организма происходит благодаря рецепторам. Рецепторы гонадолиберина расположены на поверхности клеток тела и работают как замочные скважины. Гонадолиберину нужен подходящий ключ, чтобы общаться с гормонами гипофиза ЛГ и ФСГ. Его ингибитор действует как ключ, который ломается в замочной скважине и блокирует ее, из-за чего гонадолиберин не может войти в нее и передать сообщение. Так препарат останавливает всю цепную реакцию, приводящую к выработке половых гормонов.

Ингибиторы (антагонисты) гонадолиберина в основном используются для лечения рака предстательной железы, при котором половой гормон тестостерон действует как пища для раковых клеток[20]. Эти препараты останавливают выработку тестостерона у мужчин и эстрогена у женщин, а также используются для контроля над овуляцией при вспомогательных репродуктивных процедурах.

Они были доступны, но никто еще не тестировал их для лечения ревматоидного артрита. Я боялась не получить разрешения совета по этике и других органов, которые должны были рассмотреть мою заявку, и испытала огромное облегчение, когда они быстро их дали. Только подумайте, они позволили 27-летней девчонке протестировать ее странную идею!

Огорчало лишь то, что все вокруг казались слишком расслабленными. Я надеялась, что мы находимся на пороге открытия нового способа лечения ревматоидного артрита, который стал бы настоящим прорывом. Почему же все остальные не чувствовали того же, что и я? Мои ожидания не соответствовали реальности.

Меня опять накрыл знакомый страх неудачи. Вдруг я заблуждалась, считая это чем-то важным? Кто-то должен был сказать мне, что игра стоит свеч и мои наблюдения действительно интересные. Люди, которые просто пожимали плечами, начали меня утомлять.

В отчаянной попытке найти человека, который бы меня понял, я набрала в поисковой строке «гонадолиберин» и начала читать. Ученого, открывшего этот гормон в 1977 году, звали Эндрю Шелли. В «Википедии» было указано, что он родился в 1926 году. «Хм-м-м, даты смерти нет», – подумала я. Он еще был жив. Я нашла как минимум одного человека, которого действительно интересовал гонадолиберин, и решила попробовать позвонить ему.

Я сидела с телефонной трубкой в руке и не могла решиться на звонок. Я не осмелилась даже представиться своему кумиру Равиндеру Майни, когда мы стояли рядом на научной конференции. Неужели я смогу позвонить лауреату Нобелевской премии? На моем столе лежал подробный план того, что я скажу, если мне ответят.

Вероятность, что со мной не станут разговаривать, была велика, и я даже представить себе не могла, что Эндрю Шелли уделит мне хотя бы несколько секунд.

Я прочитала невероятную историю о том, как исследователи соревновались 20 лет за право совершить революционное открытие и получить статус живой легенды. Когда я прочла о Шелли, слово «упорный» приобрело для меня совершенно иное значение. Его жизнь – это история о польском беженце, заклятом враге, миллионе свиных мозгов и тяжелейшем труде.

В 1940-х годах британский исследователь Джеффри Харрис выдвинул радикальную теорию: он считал, что гипоталамус контролирует гипофиз с помощью гормонов. По его мнению, гипоталамус действовал как вырабатывающая гормоны железа. Эта идея не была принята исследователями мозга, считавшими, что эта важная часть мозга не может быть настолько примитивной. Чтобы доказать свою правоту, Харрису нужно было найти гормоны в гипоталамусе, исследовать их и показать, что они действительно работали как гормоны.

Ради идеи Харриса два исследователя поставили на кон свою карьеру, и это стало началом длительного поиска гормонов, которых, возможно, даже не существовало. Это была гонка между Роже Гийменом, изысканным французом, переехавшим в США, и Эндрю Шелли. Острая конкуренция между этими двумя людьми описана в книге журналиста Николаса Уэйда «Нобелевская дуэль». Если Гиймен оттачивал свою риторику так, что оскорбления и высокомерие превращались в вид искусства, Шелли был жестоко прямолинеен с коллегами и другими людьми и редко старался подбирать слова.

Когда Шелли был ребенком, они с родителями были вынуждены бежать из Польши, когда туда вошли нацистские войска. Со временем они осели в Соединенных Штатах. В начале своей исследовательской карьеры Шелли работал под руководством Гиймена в Хьюстоне. По словам Шелли, между учеными уже тогда возникла взаимная неприязнь.

«Я не мог терпеть его, а он – меня», – говорит Шелли в книге Уэйда. В 1962 году, пять лет спустя, Шелли перестал работать с Гийменом и возглавил исследовательский отдел в Новом Орлеане.

Однако у них было нечто общее: оба были трудолюбивыми и упрямыми. Идея о том, что центральная нервная система и гормоны могут находиться в тесном взаимодействии, была революционной. И Шелли, и Гиймен знали, что это так и что первый, кто обнаружит эти гормоны, гарантированно займет свое место в учебниках истории.

Теория Джеффри Харриса заключалась в том, что с помощью гормональной цепной реакции гипоталамус контролирует ряд важных функций в организме. Эти гормоны назвали рилизинг-гормонами. Согласно теории Харриса, цепная реакция начиналась с высвобождения гормонов в гипофизе, но их поиск был похож на поиск иголки в стоге сена. Разумеется, о поисках гормонов в мозге человека не могло быть и речи, поэтому исследователям пришлось довольствоваться мозгами животных. Гиймен выбрал мозг овец, а Шелли – свиней.

«Только цивилизация мясоедов могла решить проблемы рилизинг-факторов гипоталамуса», – писал Николас Уэйд в «Нобелевской дуэли». Никогда ранее ученым не было так важно заключить сделку с бойней, потому что гормоны, которые они искали, были хорошо спрятаны. В гипоталамусе присутствует лишь крошечное количество гормонов, и исследователям нужно было извлечь определенный объем веществ, чтобы изучить их структуру и доказать, что это действительно гормоны. Шелли сообщил, что ему удалось извлечь только 2,8 миллиграмма одного из гормонов из 100 тысяч свиных мозгов. Во время последующих лабораторных тестов ценного вещества оставалось все меньше и меньше. Когда оно закончилось, оставалось сделать лишь одно: вернуться к извлечению вещества из десятков тысяч новых свиных мозгов. Компания по производству мяса Oscar Mayer убивала около 10 тысяч свиней ежедневно и поставила Шелли более миллиона свиных мозгов для исследования.