Разведка. «Иван» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона в 1942—1944 гг. - Сергей Брилёв

В той же анкете приводится номер её явно не советского паспорта: «199625 B.D. 3-годичный»[331]. Однако уже очень скоро она, согласно делу из архива Коминтерна, становится гражданкой СССР[332]. Рассмотрим её советский паспорт, который, как выяснилось, все эти годы хранился в архиве СВР.

Забежим немного вперёд: примечательно, что до 1 февраля 1942 г. паспорт был продлён отделением милиции не в Москве, а в городе Куйбышеве. Это – интересный штрих к тому, по каким маршрутам передвигались «ледорубы» при подготовке к заброске на Запад (кстати, получается, что Эмилия находилась на Волге одновременно с эвакуированной туда миссией SOE[333]; впрочем, в воспоминаниях Хилла нет ни намека на то, что в тот период он мог пересекаться там с потенциальными «ледорубами»).

Кроме того, крайне показательными являются штампы на страницах паспорта, предназначенных для «Особых отметок». Из них мы видим, что 13 апреля 1935 г. Эмилия была принята, а 15 июля 1937 г. уволена с «8-й базы физкультурников имени Спортинтерна»[334].

Между тем в одном из писем генсеку Коминтерна Г. Димитрову как раз и указывалось, что счёт в Госбанке под названием «8-я база физкультурников» был «вторым текущим» для ОМС/СС[335]. То есть, как и её муж, Эмилия являлась сотрудницей разведки Коминтерна.

Ответ СВР на запрос ВГТРК разъясняет, что в Коминтерне она была «радиооператором»[336]. Кстати, когда она прибыла в Британию, в SOE нашли, что у неё всё-таки «отличные технические знания»[337]. Возможно, она углубила их, пройдя дополнительную подготовку после начала войны, – хотя, в принципе, и до этого имела большой опыт (согласно вновь выявленным документам РГАСПИ, она работала радисткой в аппарате Коминтерна с 1930 г.[338]).

Несмотря на наличие положительного отзыва, датированного сентябрём 1937 г., из Коминтерна она всё-таки уволилась. Случилось это ещё 15 июля (то есть в том же месяце, когда был арестован её муж). Тогда же в её дело подшили следующую бумагу:

Следующий штамп в графе «Особые отметки» в её паспорте сообщает, что 19 июля её приняли на фабрику № 8 «Москвошвей»[340] на московском Варшавском шоссе[341].

Интересно, что уже на следующий день бдительная секретная часть фабрики попросила Коминтерн «срочно сообщить о положении и происхождении НАГЕЛЬ Эмилии Степановны»[342]. Первый ответ явно написал кто-то, пытавшийся помочь вчерашней коллеге, выдавая увольнение из Коминтерна за нечто невинно-рутинное: «Уволена из ИККИ по сокращению штата»[343]. Второй ответ составил другой человек (возможно, тот, на кого нажали):

«НАГЕЛЬ Эмилия, она же Борецкая, из рабочих, сама портниха, немка, член КП Чехословакии с 1926 г. /родственники проживают в Чехословакии/. Сама она является женой ШОКА, ныне арестованного органами НКВД»[344].

Конечно, связь с арестованным человеком, по идее, серьёзно ограничивала её «манёвренность». А ее последующее привлечение советской разведкой – лишняя иллюстрация того, что новый начальник разведуправления НКВД/НКГБ Фитин действительно немало сделал для оперативной реабилитации тех, кто ещё вчера считался ненадёжным, а то и «врагом народа». Из ответа СВР на запрос ВГТРК стало известно: Эмилия ещё «в марте 1939 г. была завербована 3 отделом ГУГБ НКВД СССР и использовалась в разработках политэмигрантов, подозреваемых в шпионской деятельности. Её работа с органами оценивалась положительно»[345]. Там же: «В декабре 1941 г. “Чайка” была привлечена к работе 1 управления (разведка) НКВД СССР». Война ускорила процесс.

15 июля 1942 г. она дала расписку в получении 500 рублей на дорожные расходы[346], а через два месяца отплыла из Архангельска на Запад. Согласно ответу СВР, Эмилия была подготовлена в качестве радистки для агента «Конрада»[347].