Вертикаль жизни. Книга 2. Несбывшиеся надежды - Семен Малков

И, действительно, приняли их тетя Инна и Евгений Михайлович очень тепло. Умная Инна сразу сдружилась с Варей, которая, как всегда, даже не передохнув после утомительной дороги, стала помогать готовить на стол. Моложавый и еще крепкий хозяин галантно ухаживал за гостьей.

В тот раз их машина вела себя безотказно и не подвела ни по дороге туда, ни обратно.

* * *

Этот период в их жизни можно было бы назвать счастливым, если бы не постоянная забота о том, как заработать больше денег у него, и изматывающая необходимость считать каждую копейку — у нее. Приходилось экономить на всем, отказывать себе в самом необходимом. Так получилось, что надо было срочно собрать нужную сумму для первого взноса в кооператив на однокомнатную квартиру для Анфисы Ивановны.

Естественно, эту квартиру Артёму выделили не на работе, хотя в профкоме ему обещали и даже поставили на очередь. Получить ее помогла Лёля. Она еще не сменила гнев на милость, но сделала к этому первый шаг. Со времени последнего разговора они встречались раза два на кладбище у могилы родителей. Общались изредка по телефону. Вот и теперь, позвонив брату, чтобы сообщить о том, что Вика против их воли вышла замуж за Гришу и уже беременна, Лёля сказала:

— Невыносимо сознавать, что ты ютишься в своей каморке. Хочу помочь вам поменяться, используя комнату твоей тещи.

— Спасибо за заботу, но мы не желаем с ней съезжаться, — сухо ответил Артём. — У нее такой стервозный характер, что у нас дома будет сущий ад.

— А я и не предлагаю вам жить вместе, — в голосе Лёли послышалась усмешка.

— По моей просьбе Сеня договорился, что ей, как заслуженному работнику органов, дадут квартиру в кооперативе. Правда, район отдаленный и дом так себе, но зато, — подчеркнула она, — и первый взнос совсем небольшой.

Это было как раз то, о чем они мечтали, и Артём от души поблагодарил сестру, — теперь у них с Варей появилась реальная перспектива самим получить сносную жилплощадь. Однако денег на первый взнос не хватало, а взять взаймы удалось бы лишь на короткий срок. Вся надежда была только на оплату за летные испытания, но для этого нужно было форсировать выполнение программы по налету часов.

И Артём в ущерб остальным делам принялся набирать налет часов, летая без передышки «по кольцу» па самолетах «Ил-18» и по дальнему маршруту Москва— Хабаровск на четырехмоторных гигантах «Ту-114». Он работал в составе экипажа, фиксируя на взлете и посадке работу агрегатов, ресурс которых надо было продлевать. На «ИЛах» пересаживался с борта на борт, отдыхая вместе с летчиками в профилакториях, а на «Тушках» летал туда и обратно.

Эти турбовинтовые гиганты были переделаны в пассажирские из дальних стратегических бомбардировщиков. Они считались самыми комфортабельными благодаря просторным салонам и наличию купе, в которых за восемь часов непрерывного полета можно было хорошо выспаться. Но именно на «Ту-114» один из полетов едва не закончился для Артёма трагически.

Тот памятный для него полет с самого начала проходил негладко. Пролетая над Сибирью они попали в обширную полосу грозовой деятельности, и экипажу пришлось обходить ее по резервной трассе, с большим отклонением на юг от основной. Это вызвало не только задержку в пути, но большой дополнительный расход горючего. И на подходе к аэропорту Домодедово в топливных баках его было в обрез.

Артём, как всегда при посадке самолета, находился в кабине экипажа, ведя наблюдение за работой своих агрегатов, и заполняя карту испытаний. Экипаж лайнера был очень опытным. Даже второй пилот Сидоров уже переучился на командира корабля и после этого полета должен был перейти в аэропорт Шереметьево на международные авиалинии. Но именно он их всех чуть не погубил.

Все произошло из-за очень низкой облачности, нависшей над летным полем Домодедова. Видимость была не более ста метров и, когда огромный лайнер вынырнул из облаков, обнаружилось небольшое отклонение от направления посадочной полосы. Выправить такой гигант рулями в считанные секунды было очень тяжело, но оба пилота были крупными сильными мужиками, и командир приказал второму пилоту:

— Будем садиться! Уклончик небольшой, довернем.

— Ты что, рехнулся? А если не справимся? — категорически возразил Сидоров.

— Делай, что приказано! — крикнул ему командир. — У нас горючки мало.

Но из-за пререканий время было упущено, и оба пилота одновременно взяли на себя штурвалы, поднимая лайнер для повторного захода на посадку. Командир, не оборачиваясь, зло бросил Сидорову:

— Разберемся с тобой на земле! Если... сядем.

Слепая посадка по приборам из-за их ошибок всегда таит в себе большую опасность. Во второй раз вынырнули из облаков не только под углом, но над серединой посадочной полосы. Поэтому оба пилота сразу же, без -разговоров, пошли на третий заход. О крайней опасности создавшейся ситуации свидетельствовали лишь их покрасневшие, взмокшие от напряжения лица, и ругань командира, адресованная диспетчерам, руководившим с земли посадкой самолета.

— Ну что, доигрался? Горючее почти на нуле, — бросил командир Сидорову, сопроводив упрек свирепым взглядом. — Тебе что, холостяку? А мои дети из-за тебя, мудака, сиротами станут!

И правда, на этот раз самолет вышел из облаков под еще большим углом к посадочной полосе. И теперь второй пилот уже безропотно налег на штурвал, помогая командиру выправить положение самолета в воздухе и правильно приземлиться. Катастрофы вряд ли удалось бы избежать, если бы пилоты не были столь сильны физически. Видно, они сами не очень надеялись на успех, так как побагровев от усилий, командир проронил:

— Простите, если можете, братцы! Виноват...

«Неужели это конец? Сейчас будет удар и... все, — с ужасом подумал Артём, не в силах поверить, что через несколько мгновений настанет небытие. — Жаль, что так мало удалось сделать в жизни. А ведь мог бы. Я нужен Варе... людям...»

Наверное там, где вершатся человеческие судьбы, тоже решили, что Артём нужен, так как пилоты, ценой неимоверного напряжения, сумели выправить самолет по отношению к посадочной полосе и, плавно приземлившись, он побежал по ней, тормозя и постепенно теряя скорость. Обессилев, оба пилота сидели молча, пока не пришли в себя. Потом командир бросил Сидорову:

— Хорошо, что уходишь! Я не только бы с тобой летать не стал, а добился бы, чтоб тебя выгнали с волчьим билетом.

Но Артёму Наумову уже было не до их ругани. Его охватила такая радость, такой душевный подъем, словно он вновь родился на свет. У него было ощущение, что ему не просто подарили жизнь, но и обязали сделать то, к чему он стремится. И Артём дал себе слово, что не пожалеет для этого ни сил, ни способностей.

Если Хрущев пытался еще соблюдать «мораль строителей коммунизма», предъявляя эти требования даже к высшим чиновникам, из-за чего они его и скинули, то пришедший ему на смену Брежнев дал им полную свободу жить в свое удовольствие. Разумеется, за счет остального народа. При новом партийном лидере восторжествовала двойная мораль руководителей: одна — показная и другая, тщательно скрываемая, — для получения незаконных привилегий. Это стало повсеместным явлением, и, по сути, нормой жизни.