Мракофилия - Евгений Шорстов

class="p1">Артём раскрыл рот от удивления.

— Вы… — начал он, качая головой, — вы совсем больной? Я не понимаю, чего вы добиваетесь… вы, да хрен с тобой — ты! Ты что творишь, дурак старый? Ты по вселенной, случайно, не летаешь? Разноцветные камешки в перчатку не собираешь? Щёлкни пальцами и половина человечества в пыль, чего мучиться.

— Мне плевать, — огрызнулся Геннадий, — не неси чушь. Не велика потеря. Когда всё закончится, я вознесусь из катакомб наверх и встречусь с истинным творцом. И если он посчитает нужным, то вернёт жертвам их жизни. Это будет финал, апофеоз, смысл всей жизни человечества.

— Я надеюсь, что пауки с человеческими головами будут жрать тебя долго и больно, — скозь зубы процедил Петя.

— Меня сейчас стошнит от твоего идиотизма, — тихо проговорил инвалид, потирая глаза. — Почему вы ещё живы? Потому что никто из смертных упырей вас не видит, только слышат. Этот синий раствор тоже я создал. А ты, — он повысил голос, взглянув на Артёма, — позаботился, чтобы вся эта гнилая свора толпилась у пруда.

— Нас видели, — покрутил головой тот в ответ, — в городе, большой летающий глаз.

Геннадий побледнел, схватившись жилистыми руками за подлокотники кресла. В то же время сверху послышались звуки приближающихся шагов, то был маленький и быстрый Митенька. Он запрыгнул в люк и, быстро перебирая ногами, спустился по лестнице.

— Это Око Душехлёба, — прохрипел в диком ужасе инвалид, — он вас видел! И Слурп теперь тоже будет знать… бегите отсюда. Митенька…

— Меня тоже, — грустно проскулил мальчик, виновато опустив голову.

— Уходите подальше от башни, идите скорее, — растерялся Геннадий. — Эй! — крикнул он деду. — Открой им люк.

Старик вновь засуетился.

— Отведёшь их, Митенька? — спросил Геннадий мальчика, взяв того за руку.

Митенька несколько раз кивнул.

Парни переглянулись, а когда вновь посмотрели на инвалида, то увидели у того за спиной старика с ружьём. Дед целился во внука, и было заметно, как ствол ружья слегка дрожит.

— Ради всего святого, Тёмочка, — поджав губы, молил старик, — никто не спасётся. Пусть хоть у Геннадия Ивановича получится, авось свидимся ещё.

— Да пошёл ты! — выругался Артём. — Пусть зло за всеми нами приходит.

— Нет, — отозвался Петя. Он слез с лавки и, ковыляя, пошёл к лестнице. — Пошли лучше мы.

Сгорая от злости, Артём утёр навернувшиеся на глаза слёзы и, бросив на деда полный разочарования взгляд, поспешил за Петей вверх по лестнице.

— Грядёт Апофеоз выброса, — крикнул им в спину Геннадий, — встретимся после.

Оказавшись наверху, Душин оттолкнул друга и, нагнувшись к люку, протянул вниз руку. Митенька, поднимающийся следом, принял помощь и почти выбрался из подвала, как тут же камнем полетел вниз, оглушённый мощным Петиным ударом по голове. Пока оставшиеся внизу старики поняли, что произошло, Душин уже захлопнул тяжелый люк и с полным отчаяния криком обрушил на него стоявший в коридоре тяжёлый комод.

Артём, испугавшись, бросился поднимать большой, забитый хламом, деревянный груз, но Петя вмешался и оттащил друга на веранду. С той стороны кто-то сильно стучал по люку, но громоздкий комод даже не дёрнулся.

— Ты прав, — сквозь слёзы говорил Артём.

— Это не люди уже, Тёма, — успокаивал его Петя, сам тем временем украдкой поглядывая на улицу, боясь увидеть там ещё одного упыря или, что было бы особенно плохо, зловещее Око. — Он сам ни хрена не знает, — продолжил Душин, — всех людей угробит и сам подохнет.

— Что делать-то, Петь? — наконец успокоившись, с одышкой спросил Артём.

Душин выглянул за дверь, удостоверился, что на дворе было чисто, жестом подозвал к себе Артёма.

— Слышал же, — Петя усмехнулся и качнул головой, — грядёт Апофеоз выброса. Больше шансов нет. Пошли, — он хлопнул друга по плечу, — закроем это долбанное окно.

Сердца парней вырывались из груди, ледяные иглы мурашек прилипли к их телам, меняя лишь место своего пребывания, катаясь то по затылку, то по позвоночнику. Вокруг больше не было темно, наоборот, близлежащие поля и леса сияли в отблесках красных молний, бьющих на горизонте, рядом с узкими прутьями торнадо. Клетка сформировалась. Башня готовилась низвергнуть на человеческий мир остатки зла и, наконец, выпустить наружу того, кому под силу расширить зону обитания отвратительных тварей и бесплотных злых духов на весь мир.

Прямо под ногами Пети из земли выскочил толстый сук чёрного баобаба, парня подкинуло вверх на насколько метров. Падая, он выставил вперёд обе руки, но неудачно приземлился, отчего одна конечность с противным хрустом переломилась и неестественно согнулась пополам. Душин взвыл от боли, на его глазах блестели слёзы, а из нижней губы размазанной струйкой бежала кровь.

Артём подскочил к покалеченному другу, помог ему подняться, предложил остановиться и передохнуть, но Петя ответил категорическим отказом.

— Нельзя, Тёма, — корча лицо от боли, шипел он, — надо закончить с окном, иначе…

Он не смог договорить, страшный кашель вырвался из его горла, Петя согнулся, схватившись за грудь, и откашлялся кровью.

— Рёбра, наверное, повредил, — предположил Артём, — бежать сможешь? Может, я сам закрою?

— Пошли, — стиснув зубы, буркнул Петя, выпрямившись.

Они ускорились. Не сбавляя темпа, парни добрались до Никифорово, и остановились на передышку, только когда наводящая ужас одним своим видом башня оказалась в их поле зрения.

— Давай тут присядем, хоть пять минут отдышаться, — сбивчиво просил Артём, указывая на засохшее толстое дерево в сотне метров от бетонного забора, ограждающего башню.

Петя, не найдя в себе сил говорить, молча кивнул.

— Что ты здесь видел? — спросил Артём, кивнув на просёлочную дорогу между полем и уже уничтоженной стремительной засухой лесопосадкой.

— Лицо, — отдышавшись, ответил тот.

— Лицо? Я думал, там по дороге какая-то тварь бежала, как сороконожка или… — Артём, нервничая, пустился в рассуждения.

— Никого не было на дороге, — мрачно перебил его Петя, — лицо стояло около нас, в поле. Я смотрел на него в упор… — он замотал головой, приоткрыв рот, — не знаю, почему не закричал, не смог просто. А звуки… наверное, от башни или оно их издавало. Только вот нас не тронуло, этого никак понять не могу. Могло же и убить и… это, поработить, как всех, чтобы не мешались.

— Поработить… — задумался Артём. — А что если зло успело Геннадия поработить? Не в этот раз, а давно ещё, когда он только этот свой проект создал?

— Вот тебе и Вавилонская башня, — хмыкнул Петя, утерев с грязного подбородка кровь, — в новой обёртке. Построил один, страдают все. Может, правда они его поработили, и никакого творца внутри нет, только зло, может, зло это такой знак ошибки. — Душин умолк, опустив голову. Так он промолчал с минуту, а затем заявил: — А если нет?

Артём вздрогнул и вопросительно уставился на друга.