Голливудские мужья - Джеки Коллинз

– Мелани, – протянул Чак, слегка покачиваясь. – Какой неожиданный сюрприз! Вы просто очаровательны. Впрочем, старина Мэннон всегда отличался хорошим вкусом.

– Спасибо.

Мэннон решительно взял ее под руку. За что она благодарит этого ублюдка?

Уитни сделала шаг в сторону. Выглядела она роскошно. Как всегда. Мелани-Шанна была хорошенькой, спору нет, но любая женщина меркла рядом с Уитни.

Чак понял, что Уитни хочет уйти, и послушно последовал за ней.

– Рад тебя видеть, дружище, – сказал он Мэннону. – И очень рад, что познакомился с вами. – Он одарил Мелани-Шанну обжигающим взглядом. – Заезжайте к нам как-нибудь на побережье.

– Кретин безмозглый, – пробормотал Мэннон, глядя ему вслед.

– С виду вполне приятный, – сказала Мелани-Шанна, тут же понимая, что говорит совершенно не то.

– Господи! – Мэннон закатил глаза. – Когда ты чему-нибудь научишься?

Роль звезды – хозяйки бала Силвер очень нравилась. Она переходила от одной группы к другой, улыбалась, флиртовала. Позировала перед фотографами со съемочной группой «Палм-Спрингс». Нашла едкие и остроумные ответы на вопросы Джорджа Кристи из «Голливуд рипортер». Болтала с друзьями и знакомыми. В конце концов она попросила Нору дать ей отдохнуть от прессы. Их постоянные вопросы и яркий свет, который телевизионщики установили около дверей – дальше их не пустили, – все это начинало действовать ей на нервы.

– Я хочу, чтобы они сфотографировали тебя с Джеком, – тревожилась Нора.

– С кем?

– С твоим братом.

– Боже! Он что здесь делает?

– Приехал с Клариссой Браунинг.

– М-мм… Похоже, ей начинает изменять вкус. Когда дело касалось семьи, все тепло и очарование, исходившие от Силвер, куда-то исчезали. Однажды Нора спросила ее об этом в лоб. «Да, особой близости между нами нет», – призналась тогда Силвер. Что называется, мягко сказано.

Весь вечер Нора исподволь наблюдала за Джеком Питоном. Он постоянно следил за тем, чтобы между ним и его сестрой буфером толпился народ. Ясно, что сближаться с ней он не собирался.

– Я могу пригласить тебя на ленч? – У Хауэрда вспотели ладони – Уитни обдумывала ответ.

– Это насчет роли, которую ты хочешь мне предложить?

– Да, это… и еще кое-что.

– Что «кое-что», Хауэрд? – поддразнила она, и ее опущенный рот вытянулся в широкую улыбку.

– Слушай, крошка, не заводи меня. По-моему, мы с тобой уже движемся в верном направлении.

– Провести вместе ленч можно, – любезно согласилась она. – Я приеду со своим агентом.

– На кой черт мне твой агент?

– Ты хочешь сказать, что его присутствие нежелательно?

– Когда? – нетерпеливо спросил он.

– Я тебе позвоню.

Хауэрд быстро оглянулся. Поппи стояла у стойки бара с Чаком Нельсоном.

– Почему ты опять с этим подколотым раздолбаем Нельсоном? – спросил Хауэрд, склоняясь чуть ближе к ее лучистой красоте.

– С ним удобно.

– Зато у него мозги набекрень.

– С этим я как-нибудь управлюсь.

– Хочется верить. Рядом возникла Нора.

– Хауэрд, прошу прощения. Уитни, дорогая, пресса умирает заполучить снимок – ты и Силвер. «Ньюсуик» даст его на своей рекламной странице.

– Почему нет? – не стала кокетничать Уитни и поцеловала Хауэрда в щеку. – Прояви терпение, – шепнула она. – В понедельник позвоню.

– О чем ты говорил с Уитни? – спросил Мэннон.

– Она нужна «Орфею», – ответил Хауэрд. Это не было полной ложью. Если верить Поппи, имелся подходящий сценарий, к тому же… «Орфеем» был он, и Уитни была нужна ему. А их двадцатилетняя дружба с Мэнноном… черт с ней!

Через каньон Хевен и Эдди перевезла молодая пара – они ехали в своем фургоне в Голливуд, чтобы впервые в жизни посмотреть порнофильм. Они уговаривали молодежь поехать с ними. Всю дорогу Хевен не сильно противилась их уговорам, но когда они выехали на бульвар Сансет, она решительно попрощалась с ними и вместе с Эдди вышла из машины.

За отелем «Беверли-Хиллс», возле автобусной остановки, их взялись подбросить две девушки – они ехали на какую-то вечеринку к океану. Они сошли у западного въезда в Бель-Эйр и двадцать минут шли пешком, потом остановили патрульную машину. Два полицейских выслушали их и подвезли до самого места – машина остановилась около особняка Силвер.

– Ничего себе, местечко! – воскликнул Эдди, пока Хевен объясняла скептически настроенному охраннику, кто она такая.

– Вроде недурно, – согласилась она.

– А почему ты здесь не живешь? – спросил Эдди, когда они, получив зеленый свет от охранника, потащились к дому, вверх по подъездной дорожке.

– Не знаю, – неопределенно ответила она. – Мне нравится там, где я есть.

Она не стала рассказывать ему, что мать никогда и не предлагала ей сюда переехать. Да и сама Хевен не умирала от желания жить здесь.

– Ну, ты даешь! – поразился Эдди. – Я бы примчался сюда на второй день!

Ближе к дому они услышали звуки музыки, позвякиванье посуды.

– Похоже, там уже приступили к ужину, – пошутила Хевен. – Силвер любит, чтобы все было путем.

– Слушай, а одеты мы нормально? – вдруг заволновался Эдди, поддергивая свою кожаную куртку с заклепками.

– Подумаешь, велика важность, – с вызовом произнесла Хевен. – Пусть скажет спасибо, что я вообще приехала.

Они вошли в дом. Мимо них к выходу прошагали два фотографа. Они окинули Хевен внимательным взглядом, но ей было не привыкать. Да, на пай-девочку мало похожа. Разноцветные пики волос, мощные полосы грима, диковинный наряд – она являла собой нечто среднее между Твистед Систер, Родом Стюартом и Шер.

На ней было красное микроплатье с вырезами в стратегически важных местах, и оно не столько скрывало плоть, сколько обнажало. Позади волочился длиннющий плащ. На ногах – черные сапоги на шнуровке, под ними – полосатые под зебру колготки-трико. Дешевые украшения из пластика свисали с нее, как побрякушки с елки. В одном ухе, проткнутом четыре раза, помещались четыре разных сережки.

– Мать честная! – воскликнул Эдди, когда они остановились, стараясь разобраться в обстановке. – Во мы попали! Да это чистый дворец!

– Ну, так! – уверенно подтвердила Хевен. – А я – приехавшая с визитом принцесса!

Джейд, Антонио и его друзья уничтожили четыре бутылки красного вина и все чудеса китайской кулинарии и в десять вечера отправились не прием. Спутники Антонио оказались весьма живописной группой: художник-гример со сложной прической – концы волос загнуты внутрь – и восточным разрезом глаз; художник-парикмахер, большей худобы Джейд в своей жизни не видела; и студент из киноколледжа, вне всякого сомнения последний любовник Антонио. Этот студент позволил себе выпить лишь один стакан вина, потому что за рулем «Кудиллака» Антонио сидел именно он. В Бель-Эйр они въехали с западной стороны и тут же заблудились. Кто-то кричал: «Сюда!», кто-то «Туда!», одни предлагали ехать вверх, другие вниз. В общем, почти час ушел на поиски.