Хитничья жила - Дина Серпентинская

* * *

Последнюю неделю октября лило как из ведра. Канавы и шурфы, напитавшись грунтовыми и дождевыми водами, превратились в настоящие колодцы, а участок, где копались хитники,– в грязевое месиво. Лес пах сыростью и прелой листвой.

Ни Тимур, ни сотоварищи не появились – почему, не надо было и гадать. Откачать всю воду бы не вышло, только мотопомпу зря гонять, переводить солярку. Но куда серьезнее было следующее. Обводненная стенка могла сползти и всей глинисто-каменистой массой обрушиться на бедолагу, засевшего внизу. Другое дело, если шурф закрепили бревнами, это бы спасло от происшествия. Но все равно, как считала Валя, ни один здравомыслящий искатель по такому ливню в шурф бы не полез.

На Елгозинском карьере дело обстояло ненамного лучше. Поиски велись на глубине по устойчивым породам, а вода стекалась в канавки, оставшиеся после разработки жил. Но, в отличие от хитничьего места, прогалины в лесу, здесь была со всех сторон открытая площадка, где не просто поливало, но и продувало до костей.

Михаил Андреевич, Димка и рабочие топтались целый день в грязи, искали жилу. В балке спасались лишь тогда, когда дождь расходился не на шутку; тогда и грелись, пили чай. А в остальное время шли в карьер: осадки осадками, а Екатеринбургу подавай караты. Будучи наемными работниками, они не имели роскоши самостоятельно решать, как вольная хита, переждать ли непогоду или копаться, невзирая ни на что.

Одна Валя не могла нарадоваться обитанию в теплом месте: как удачно, что магнитную сепарацию поручили ей! Особенно когда смотрела на унылую картину за окном, продрогших мужиков с красными лицами, блестящий от капель экскаватор. В то время как она сидит в натопленном балке и не спеша себе магнитит, они на холоде снаружи.

Ей захотелось показать отличный результат, чтобы все видели: она достойна заниматься тем, чем занимается. Валя поднажала и за неделю перевыполнила норму, обработав восемьдесят проб, чем заслужила похвалу начальника. Балок покинула с рулоном крафт-бумаги, пообещав Андреичу за выходные изготовить новые конверты.

За поворотом уже ждал Тимур.

В эту пятницу он специально приехал за ней из города, и это подкупало. Одно дело – подвезти геологиню с соседнего карьера, когда с ней по пути, и совсем другое – гнать ради нее машину за двадцать километров по грязи. И хотя он говорил ей много лестных слов («приехала бы ты пораньше, я бы свозил тебя туда-то и туда-то»), оценивать, как он реально к ней относится, можно было только по его делам.

Сев в «Паджерик», Валя поделилась тем, что чувствовала:

–Тимур, огромное тебе спасибо! Ехал по этой каше из-за меня. Расстояние приличное, еще и в дождь… Если бы не ты, я мокла бы сейчас на станции. Очень выручаешь!

–Да ладно тебе, Валь. Могу и выручаю,– ответил он и улыбнулся в своей манере, открыто, от души.

Они посмотрели друг на друга лучистыми глазами, ведь каждый понял в тот момент: его симпатия взаимна. Просидев так с полминуты, они выехали в Вухлу.

А в субботу, первого ноября, устроились у Тимура за просмотром «Рейда-2».

Не успевает Рама отойти от адской мясорубки первой части, как для него готовят новое задание. Ему предстоит раскрыть продажных копов – тех, кто связан с криминалом, а также свести личные счеты с убийцами его брата. Но есть одно но: для этого придется сесть в тюрьму и втереться в доверие к Учо, чтобы затем внедриться в криминальный синдикат его отца Бангуна.

С первой потасовки в туалете становится понятно, что вторая часть по экстремальности боев ничуть не уступает предыдущей. Все начинается с того, что Рама стоит в кабинке, к нему залетает толпа разъяренных зеков, и он успешно отбивается от них. Уже тогда адреналин выбрасывается в кровь.

–Смотри, как налетели! За реалистичность – десять баллов! Здесь нет такого, чтобы один стоял и ждал, пока Рама уложит другого, и потом бы нападал.

–О чем и говорю,– соглашается Тимур.– А еще десять баллов за выбор места. То, что узкая кабинка, Рама встречает их лицом к лицу. А будь открытое пространство, окружили бы со всех сторон и запинали бы толпой. Тогда без вариантов.

К некоторым сценам так и напрашивался черный юмор.

Дождь. Тюремный двор. Все в серых мрачных красках. По всему периметру грязевое месиво, как на Елгозинском участке. Рама ввязывается в очередную драку и, получив отпор, в замедленной съемке летит в самую кашу. Падает на спину, корчится от боли. Брызги разлетаются во все стороны.

Затем все перерастает в жуткое побоище. Десятки заключенных и тюремная охрана – все по уши в грязи бьются не на жизнь, а на смерть.

–Их бы к вам на Елгозинку! Там сейчас валяйся не хочу,– замечает Валя.

–Ха, точно,– отвечает Тимур и приближается к монитору, вглядываясь в лица:– Погоди, так это ж наша местная хита! Не поделили трехкаратник. Весь замес из-за него. Мусора полезли – че думаешь, просто так?– долю свою требуют. Ну же, ну! Херачь его, херачь!

Валя заливается смехом: насколько точная ассоциация! Чувствует, что начинает пьянеть, и от греха подальше отставляет бутылку с пивом в сторону.

Тимур сидит почти вплотную к ней и потягивает свое пиво. На нем белая майка, обтягивающая крепкий торс, и спортивные шорты до колена. Жилистые руки, сильные и загорелые, на фоне светлой ткани кажутся еще темнее. При движении локтем он ненавязчиво дотрагивается до ее руки, и Вале даже через рубашку нравится его прикосновение.

В сцене, где Рама, освободившись из тюрьмы, едет знакомиться с отцом Учо Бангуном, тоже есть юморной момент. Бангун говорит Раме раздеться догола, чтобы телохранитель обыскал одежду. Рама противится, и Бангун ему на это заявляет: «Самое страшное, что может случиться,– это я увижу твой маленький член. От этого не умирают».

–Нам тоже покажи,– просит Валя Ико Ювайса.

Тимур на это улыбается, щуря глаза с особым удовольствием. Похоже, примеряет ее шутку на себя.

Все то, что происходит дальше, напоминает бешеный аттракцион. Будто вагонетка несется от одной боевой сцены к другой, круто заворачивая вместе с сюжетом, и на всем пути ее окатывает кровью, льющейся с экрана литрами.

И ладно бы Тимур, брутальный парень,– но чем подобный фильм мог привлечь девушку, Валю? Просто в душе она была любительницей острых ощущений, пересмотрела много триллеров и ужасов, но так, чтобы с колотящимся сердцем и горящими глазами восторженно сказать в финале то же, что сейчас Тимуру: «У-у-у-уххх! Как будто бы на экстремальных горках прокатилась!»– она не могла ни о каком другом.

Бегут титры. Тимур, положив руку на ее колено, спрашивает кивком: мол, что будем делать дальше?

Она теряется, медлит с ответом.

–Который час? О, я пойду домой…

–Останься, еще рано,– он нежно проводит пальцами по ее щеке и тянется за поцелуем.

Валя вскакивает с дивана.

По дороге, пока Тимур везет ее домой, краснеет от стыда.