Конечная остановка - Павел Амнуэль

– Как Хэмлин? Сердечный приступ, колотая рана, удушение?

– Да. Извини, Сара, мне срочно нужно… – Бакли демонстративно не замечал Алкина, хотя и ответил на его вопросы.

– Гаррисон умер? – Сара смотрела не на Бакли, а на Алкина, у него спрашивала, зная ответ. – Значит, это его руки…

Алкин кивнул.

– Один раз в жизни, – сказал он. – Только один раз он отступил от своего правила.

– Он хотел жить.

– Конечно. Как Хэмлин.

– Я позвоню, Сара, – сказал Бакли, отступая к двери. – Не уезжай без меня, я вернусь за тобой, как только освобожусь.

Он внимательно посмотрел на Алкина, хотел что-то сказать, но промолчал и вышел, кивком попрощавшись с врачом.

Сара села рядом с Алкиным на постель, он взял ее руки в свои, они смотрели друг другу в глаза, и женщина-врач, почувствовав, должно быть, себя лишней, сказала:

– Анализ крови будет готов через несколько минут, мистер Алкин. Прошу вас, оставайтесь здесь. И вы, мисс Бокштейн. Хорошо?

Не услышав ответа, она вышла и закрыла за собой дверь.

– Бедный старик, – сказал Алкин.

– Это были его руки, – прошептала Сара. – Такие сильные. Я думала…

– Вы думали, что это я, – с горечью произнес Алкин. – А я струсил, не сумел, вы теперь будете меня презирать, Сара.

Она молча погладила его руку.

– Решающий эксперимент, – сказала она.

– Что? Да, решающий. И вы убедились, что я вас не стою.

– Я не о том, – покачала головой Сара. – Вы убедились, что Хэмлин был прав?

– Не знаю. Вчера еще был убежден, а сейчас… Не знаю.

Странно. Не вчера даже, а несколько минут назад, до того, как Бакли сообщил о смерти старика, Алкин точно знал, как устроена Вселенная, представлял, как взаимодействует с человеческим сознанием темная энергия, понимал каждый шаг, каждое движение души Хэмлина. А сейчас… Пустота. Даже Сара, сидевшая рядом и державшая его руки в своих, казалась ему чужой и далекой.

– Вы сможете прожить жизнь, как Мэт?

Он сам задал себе вопрос, или это спросила Сара?

– Не смогу, – ответил он. Вслух? Всего лишь подумал. – Контролировать каждый поступок, чтобы темная энергия не поднялась волной, не разбила стекло, не хлынула в салон… Ничего не оставлять инстинктам…

– Он сумел.

Да. Что чувствовал этот старик, довольный своей долгой жизнью, готовый прожить еще лет тридцать или сто, понемногу черпая из бесконечно глубокого колодца? О чем он подумал, когда увидел мчавшиеся на него фары, ощутил падавшее на него небо, понял: сейчас или никогда.

Не было у него времени думать. Ни мгновения.

Значит, он всегда был таким, просто жизнь не подбрасывала ему возможности проявить себя, и он плыл по ее плавному течению, понимая, возможно, что когда-нибудь…

– Сара, – сказал Алкин. – Бакли арестует меня, если я… если мы…

– Нет, – сказала Сара. – Он хороший полицейский, но он не верит в науку. Он так и не понял ничего из того, что вы рассказывали.

– При чем здесь наука? – удивился Алкин. – Я говорю о…

Сара положила голову ему на плечо, и Алкин замолчал.

«А я верю в науку? – думал он. – Наука и вера. Странно. Непривычно. Нелепо?»

«Нужно научиться водить машину, – подумал он. – Мало ли что»…

– Темная энергия, – сказала Сара. – Придумай другое название, хорошо? Что-нибудь светлое.

Самолет остановился у причальной кишки, и пассажиры потянулись к выходу. Неужели это обязательно? Через час все равно возвращаться, а через полтора – взлетать, чтобы пересечь океан. Зачем покидать свое место, толкаться в зале, еще раз проходить контроль?..

– Мистер, пожалуйста, на выход, – наклонился к Виталию стюард. – И ручную кладь, пожалуйста…

Виталий достал из-под сидения ноутбук, снял с багажной полки рюкзак, в котором не было ничего, кроме смены белья и электробритвы, включил мобильник и нажал кнопку быстрого вызова. Долгие гудки продолжались почти минуту, а затем автоответчик предложил оставить сообщение для абонента «Айша Гилмор».

Странно. Айша обещала, что будет ждать его звонка из Ла Гардиа, у нее закончилось ночное дежурство, сейчас она уже переоделась, вышла в холл больницы, села на скамью у пальмы, где они встречались с некоторых пор почти каждый день. Телефон в руке, она ждет звонка… почему не отвечает?

«Оставьте сообщение»…

Он не любил оставлять сообщения. Предпочитал подождать и позвонить еще раз. Может, просто не соединилось, сбой на линии?

В принципе, есть еще время, почти час, за час Айша освободится, если сейчас занята. Может, что-то задержало ее на дежурстве, в больнице случается всякое.

«Начинается посадка на рейс компании «Пан Ам», пи-эй триста восемьдесят шесть, Лансинг-Нью-Йорк-Берн»…

Виталий поставил на транспортер ноутбук и рюкзак, миновал металлоискатель, оставил отпечатки пальцев, позволил себя обнюхать милой псине, прошел в самолет, сел в знакомое кресло у окна, соседа у него не было, самолет летел наполовину пустым.

Перед тем, как подчиниться требованию и выключить электронные приборы, он еще раз нажал кнопку вызова и опять не пожелал оставить сообщение. Айша все равно увидит, что он звонил ей… сколько?.. да, одиннадцать раз в течение семидесяти минут.

Взвыли двигатели, самолет медленно покатил на стартовую позицию.

«Оставьте сообщение»…

Странно.

* * *

Виталий смотрел в окно. Самолет летел над океаном, внизу была темно-синяя, нет, скорее темно-серая, нет, пожалуй, не синяя и не серая, а просто темная, без цветовых определений, поверхность воды, а вверху – светло-синее, нет, пожалуй, фиолетовое, но все равно почему-то светлое небо, будто экран, на котором он рассматривал движущиеся картины, возникавшие то ли в его подсознании, то ли в памяти, то ли в какой-то реальности, которую он воспринимал несуществующими органами чувств и переносил на холст, потому что иначе не мог рассмотреть, осознать, прочувствовать детали, без которых картина была так же пуста, как диск без записи или сосуд, из которого вылили воду, хотя ее там никогда и не было…

Он не спал, конечно. Вспоминал. Хотел, чтобы Дина позвала его, но голова была тяжелая, а спать совсем не хотелось. Обычно Дина приходила, когда он только начинал засыпать, и он просыпался мгновенно, будто от толчка, вскакивал, чтобы записать, ноутбук всегда лежал рядом, нужно было только дать пальцам свободу, и они сами фиксировали его мысль, его видение – жизнь с Диной была странной, невозможной, но совершенно для него необходимой.

Сумел бы он прожить эти восемь лет, если бы Дины не было с ним?