Мимси Покет и дети без имени - Жан-Филипп Арру-Виньо

– Оборотни не живут на Даче. Тут только хозяйка, её шофёр, потом госпожа Спенсер, кухарка и, конечно, толстяк Берг…

– «Хозяйка» – это Чёрная Дама?

– Она всем тут управляет, но мы её почти не видим.

– А деревня далеко?

– Понятия не имею.

– Неужели никто не пытался отсюда убежать?

Малыш Швоб изумлённо вытаращил глаза.

– Но зачем?! Здесь не бьют, кормят… Чего ещё надо?

– Я не собачка, которую погладил – и делай с ней что хочешь. Ты сам захотел сюда приехать?

– Нет.

– И я нет. И остальные – тоже. Так почему же вы здесь?

– Потому что тут мы дома. Так Чёрная Дама сказала: Дача теперь наш дом.

Мимси фыркнула.

– У меня дома нет и никогда не будет. Вы как хотите, а я, как только улажу своё дело, свалю отсюда.

Сказав это, она громко зевнула, подняла воротник кителя и устроилась поуютнее в соломе.

– Я страшно устала, надо поспать.

Они покинули монастырь Смолдно на рассвете. Мелкий снег слепил глаза и хлестал по лицу, будто песок.

Полковника Блица под надёжной охраной поместили в отдельный вагон. Новость о его аресте потрясла дожидавшихся в поезде солдат. Никто не мог поверить, что их командир – изменник, покушавшийся на великого герцога. Военные тихо переговаривались между собой.

– Подчиняйтесь приказу, – распорядился Блиц. – Я сниму с себя эти ложные обвинения, слово офицера.

Заботу о безопасности государя полковник поручил своему помощнику, лейтенанту Трасту. На арестованного следовало надеть наручники, но никто не хотел этого делать. Его заперли в первом вагоне под охраной двух человек, назначенных лейтенантом, которые с радостью отдали бы месячное жалованье, лишь бы поменяться с кем-нибудь местами.

Отец-настоятель, собравшись с силами, лично проводил великого герцога до поезда. Прежде чем тот поднялся в вагон, монах взял его ладони в свои.

– Я бы хотел помочь тебе, Никлас. Но я всего лишь старик, мой удел – молитвы, а не интриги… Препоручаю тебя Грегориусу. В любых обстоятельствах можешь положиться на него. Он поможет и даст совет.

– В меру моих скромных сил, святой отец, – добавил послушник, поклонившись.

Поверх рясы он надел коричневую дорожную накидку с широкими полами, которые придавали ему зловещий вид, делая ещё более похожим на большую птицу.

Великий герцог стоял ровно, будто шпага, голос его немного дрожал, под глазами темнели круги. Из-за повязки на голове треуголка была надета набекрень.

– Спасибо, святой отец. Спасибо за вашу доброту… Но возвращайтесь скорее обратно, вы можете простудиться.

– О, мой час ещё не настал, – бросил настоятель и быстро перекрестил юного государя. – До встречи, Никлас. Да пребудет с тобой Господь.

Едва поезд тронулся, как брат Грегориус и великий герцог уединились в дальнем углу вагона. Силуэт монастыря на высокой скале постепенно становился всё более размытым. Потом поезд резко погрузился в темноту: они въехали в густой лес, пришлось зажигать лампы.

Государь что-то тихо говорил, доставал документы, вычёркивал, исправлял. Совсем рядом, почти вплотную, сидел, подперев голову, брат Грегориус. Он то кивал, то подставлял великому герцогу ухо, как на исповеди.

Магнус несколько раз подходил к ним с чайником, но холодный взгляд Никласа отбивал у него охоту предлагать чай.

Что они затевали? Устранение Свена Мартенсона? Переустройство правящей верхушки, которое неминуемо произойдёт после его ареста?

На сердце у Магнуса было тяжело. Сколько всего успело произойти с тех пор, как двенадцать часов назад они покинули поезд. Мирный договор подписан, но всего за одну ночь его мир перевернулся с ног на голову.

Приказ убить великого герцога, найденный Грегориусом в чемодане полковника, казался неопровержимым доказательством. Но Магнус не мог поверить в вину дяди, равно как и в вину полковника Блица. Всё разъяснится… Обязательно! Свен Мартенсон был честным человеком и идеалистом, не имевшим иной страсти (не считая пиджаков, сшитых на заказ), кроме заботы о народе. Ничего не стоит сфабриковать фальшивку, подделать подпись… Магнус верил: когда Свен встретится со своими обвинителями, он рассмеётся им в лицо, раскроет их козни, и правда восторжествует.

Вот только зачем он впутал племянника в такую отвратительную историю?

Дорога назад обещала быть бесконечной. Голова у Магнуса шла кругом от кучи вопросов. Читать он не мог и лишь ходил туда-сюда по вагону.

Наверное, лучше попытаться отдохнуть. Всё равно сейчас он никому не нужен.

– Ваше величество, я, пожалуй, пойду спать.

Нет ответа. Великий герцог его вообще услышал?

– Вам бы тоже следовало отдохнуть, – посоветовал Магнус.

На этот раз великий герцог поднял голову, взглянул на него, как на толстую муху, бьющуюся в окно, и раздражённо отмахнулся.

– Нам с братом Грегориусом нужно уладить кое-какие важные дела. А ты можешь идти.

Проглотив обиду, Магнус удалился в купе и прямо в одежде лёг на кушетку.

* * *

Ему правильно указали на место.

А он-то уж возомнил, будто между ним и великим герцогом возникает какая-то близость. Конечно, не дружба, но что-то вроде стремления поддерживать и защищать друг друга, как бывает между братьями.

Однако после ночного покушения на государя и появления на сцене брата Грегориуса всё изменилось. Магнус чувствовал себя оскорблённым, его злило, что с ним обходятся как с обыкновенным слугой. Разумеется, он не ровня правителю, но тем не менее он – Магнус Миллион, сын самого богатого человека в стране!

И всё же, несмотря на унижение, нельзя опускать руки. Великий герцог сейчас как никогда нуждается в защите. От себя самого – и от брата Грегориуса.

Магнус с самого начала, не понимая почему, не доверял послушнику. Вокруг этого человека было слишком много тайн. В монастыре никто не знал о прошлом брата Грегориуса, об обстоятельствах, при которых тот получил ужасную рану, обезобразившую его лицо. А ведь это как минимум настораживало.

Магнус взбил подушку, пару раз ударив по ней кулаком, запустил башмаки в дальний угол купе. Открыл книгу, но не смог сосредоточиться.

В голову вдруг пришла мысль, пока ещё не вполне чёткая, но настолько невероятная, что он поёжился. Магнус принялся судорожно прокручивать в памяти ужасную сцену, свидетелем которой стал прошлой ночью.

Что он в действительности видел? Два силуэта, боровшихся в темноте. Вот только теперь ему стало очевидно, что это совсем не походило на то, будто взрослый толкал ребёнка в пропасть. Скорее, наоборот: пытался удержать.