Быть может, история любви - Мартен Паж

— Знаю. Но можно притвориться.

Он мечтал встретить ее случайно. Они посмотрят какой-нибудь фильм Любича[29]в Латинском квартале, обменяются книгами, погуляют в парке Монсури, выпьют кофе в американском ресторане «Эскалье Каджун», пообедают на Бют-о-Кай, в баскском бистро «У Гладин», и пойдут бродить по Музею эволюции в Ботаническому саду. Надо лишь придумать, как организовать эту случайную встречу. И он обязательно придумает, ничего тут сложного нет. А может, Клара сама позаботится об этом. Он допил вино.

— Я номер мобильника сменил, — сказал он, протянув Кантену клочок бумаги. — Передай ей, пожалуйста.

— Не вопрос.

Кантен взял листочек и сунул в стеклянную банку с монетками. Он проводил Виргилия до двери и долго жал ему руку, словно хотел передать частичку своей энергии и тепла.

Выйдя от Кантена, Виргилий, несмотря на усталость и голод, не устоял перед соблазном прокатиться по Сене под луной. У моста Сен-Мишель он сел на прогулочный теплоходик. Вода и небо поражали совершенно одинаковой чернотой. Казалось, эти две пучины разделяет лишь тонкий слой цивилизации — зданий и людей.

Становилось холодно. Пассажиры нацепили шарфы и шапочки. Красные листья деревьев напоминали сладости в кленовом сиропе. Виргилий устроился на палубе рядом с группой туристов. В руках у него был кулек с горячими каштанами. Он чистил каштаны и бросал кожуру в воду.

Пожилые супруги из Китая сунули ему в руки фотоаппарат, чтобы он сохранил сей миг для вечности. Они встали у перил, на фоне Нотр-Дама. Виргилий нажал на кнопку. Вспышка на секунду высветила частичку ночи. Теплоход обогнул остров Сите и направился к острову Сен-Луи. Туристы восторгались красотой города.

Довольно долго Виргилий полагал, что мужчин и женщин преследуют три ошибки — знакомство, близость и разрыв. Люди встречаются, любят друг друга и расстаются, неизвестно почему. Никому еще не удалось избежать это череды недоразумений. То была одна из глубокомысленных тирад, которыми он угощал друзей за ужином или на вечеринках. Под шутливым тоном он скрывал твердую уверенность в том, что любовь не жизнеспособна. И, подобно прочим людям, он держался за то, в чем был уверен. Отказаться от убеждений — все равно, что нарочно сломать руку, желая взглянуть на нее под другим углом. Виргилий боялся, что расстаться с пессимистическим мировоззрением будет куда больнее и страшнее, чем с женщиной.

У него не было ни фактов, ни доказательств, на которые он мог бы опереться, кроме разве что внутренней эволюции, произошедшей за последние десять дней, но, возможно, он ничего не помнил о Кларе именно потому, что она опровергала его теорию и могла пробудить в нем любовь.

Теплоход прошел под мостом Сен-Луи. Туристы умолкли. Но выплыв из тьмы под лучи луны и прожекторов на крышах зданий, завопили от радости. Кораблик обогнул остров Сен-Луи. Виргилий очистил каштан и забросил его в рот.

Есть лишь один способ избежать потери тех, кто может быть нам дорог — не пускать их в свою жизнь.

Фонари на бульваре Мажанта были наполовину скрыты деревьями; свет от их лампочек струился по ветвям и терялся в небе. Виргилий ступал по последним осенним листьям. Ночь прогнала с улиц мужчин, женщин и детей, остановила машины и закрыла витрины магазинов ставнями.

Виргилий хотел отыскать Клару, чтобы увидеть женщину, которая сочинила столь необычный романтический сюжет. Он не любил ее. И даже не стремился полюбить. Время еще не пришло. Он просто пленился ее легким безумием, а большего ему пока и не надо. Может, она пошутила, а может, влюбилась и захотела таким нетривиальным способом привлечь его внимание. В конечном счете, это не так уж важно. Когда-нибудь тщательно подготовленный случай столкнет их и познакомит.

С уходом в прошлое Вселенной плотность и температура стремятся к максимуму. Существует точка, так называемое «планковское время», дальше которой наши знания в области физики пока не позволяют проникнуть. В эпоху ранней истории нашей Вселенной еще не было ни пространства, ни времени; законы гравитации и относительности не работали. Встреча с Кларой стала такой же неизведанной точкой отсчета. Начиная с этого момента, Виргилий пережил потрясения, которые могли породить новый мир. Взрывы, столкновения, рождение звезд.

Благодаря ей, Виргилий открыл для себя то, о чем раньше не подозревал: он мог жить. Он осознал, что наделен способностью действовать и меняться, он освободился от изношенных и патологических представлений. Отныне, даже если органы чувств говорили ему, что Земля плоская и неподвижная, что она не вращается ни вокруг своей оси, ни вокруг солнца, он все равно знал, что небо не имеет предела, что бесконечность существует и что наше восприятие мира зачастую искажает его. Для отношений между людьми, а конкретно, для любви следует принять аксиому: все представления обманчивы, видимость не заслуживает абсолютного доверия, а правилам нельзя подчиняться слепо.

Клара, положив конец отношениям, которых не было, преподнесла ему драгоценный подарок — сказку. За две недели этого приключения он полюбил вымысел и свободу, которую он несет. Ускользнувший момент их встречи навсегда сохранится у него внутри, как часть организма, не упомянутая ни в одном анатомическом учебнике, но необходимая для биения сердца.

Виргилий вдохнул свежую октябрьскую ночь. Он жил. Впервые жизнь кипела в нем с такой силой.