Открытки падали с неба - Лина Соле

– Главное, что вы навсегда сохранили самые добрые воспоминания о нем, – вдруг сказала Инна. – Знаете, пока родные и друзья помнят – человек словно жив, жив в их сердцах.

– Да, дорогая, так и есть, – мама кивала, утирая слезы.

Я знал, что Инна говорит не только о дяде Славе, но и о себе. Она что-то еще спрашивала у мамы, даже папа включился в разговор, но я перестал слушать и погрузился в себя: «Неужели и мне останется только помнить ее? Тогда нужно сделать все возможное для ее счастья, чтобы в моей памяти она всегда улыбалась».

Глава 13. Поход

Похороны прошли спокойно, хоть и долго. Собралось, казалось, полгорода: дядю Славу многие знали. Когда его уволили с завода, а на руках у тети Нины было трое маленьких детей – трехлетний Мишка и его две годовалые сестры-двойняшки, многодетному отцу пришлось переоборудовать гараж в ремонтную мастерскую. Работы в те годы, кроме как на заводе, не было, а техника у соседей ломалась постоянно, что и приносило дяде Славе небольшой, но стабильный доход. Постепенно про мастерскую дяди Славы узнали во всем городе: чинил он качественно и быстро, а брал – дешево. «Золотые руки», – постоянно слышал я от посетителей, когда мы с Мишкой торчали в гараже его отца. Я почему-то очень гордился, когда дядю Славу хвалили другие люди.

Мишка весь день казался спокойным. Мы успели перекинуться лишь парой фраз с самого утра, когда приехали.

– Дань, проходите в дом, там все уже собираются. Народа столько, что уже не протолкнуться, – сказал он при встрече, качая головой. Мама крепко обняла Мишу и поспешила в дом к тете Нине, папа из последних сил ковылял рядом, успокаивая снова расплакавшуюся маму.

– Миш, привет, я так сочувствую тебе и семье, – я обнял друга, с которым не виделся много лет. – Познакомься, это Инна.

Инна кивнула и тоже сказала слова соболезнования.

– Как ты, как сестры и мама? – спросил я.

– Держимся. Девчонки хуже, они приехали в четверг, сразу как узнали, – я припоминал, что Мишины сестры жили где-то в Европе. – А мы с мамой ничего. Папа болел, мы за ним ухаживали. Поэтому мы свыклись. Наверное.

Мишка пожал плечами. И все равно он выглядел растерянным и уставшим, хоть и старался скрыть это. Мальчик с черными, как переспелые вишни, глазами давно исчез из этого высокого крепкого мужчины, рано повзрослевшего: с совершеннолетия он нес ответственность за семью с тремя детьми, а теперь случилась болезнь и смерть отца.

Я увиделся со множеством людей из детства: одноклассники с их уже пожилыми родителями, соседи по дому, поседевшие учителя. Тетя Нина держалась приветливо, хоть и выглядела очень грустной. Она осталась такой же приятной миловидной женщиной с добрыми ласковыми глазами. Около нее постоянно кружились взрослые внуки-школьники – дети Миши, а моя мама не отходила от лучшей подруги ни на шаг, готовая решить все вопросы. Вика, одна из Мишкиных сестер, держала на руках маленького круглолицего мальчика, который с любопытством рассматривал все происходящее вокруг него. Я кивнул ей с другого конца комнаты, она на секунду улыбнулась мне, но тут же снова погрузилась в уныние. Вика была моей первой любовью, именно ей я впервые в жизни признавался в любви, с ней делал робкие успехи и совершал грубые обидные ошибки в наших детских «отношениях». Школьный роман, что от него стоило ожидать? Я вспомнил, как Мишка злился на меня, за то, что я влюбился в его сестру, мы не разговаривали несколько месяцев, пока Вика не закрыла нас в своей комнате до «полного примирения».

На кладбище Инна стояла поодаль. В какой-то момент я потерял ее из виду и испугался – не ушла ли она, поддавшись страху за себя, за свое будущее. Я нервно огляделся и спустя несколько секунд нашел ее: Инна склонилась над какой-то могилой и с интересом что-то изучала. Я подошел к ней, побираясь через узкие проходы между оградами:

– Как себя чувствуешь? Не сильно тебя удручает… все это, – я замялся и указал рукой на толпу стенающих людей.

– Не переживай, – Инна бодро закачала головой, делая вид, будто не поняла, о чем я беспокоюсь. – Смотри, какая интересная могила.

Инна указала на необычный парный памятник, очевидно, мужа и жены, умерших с разницей в три дня. Я безрадостно посмотрел на красивую мраморную стелу, мне не нравилось это место:

– Довольно романтично, – хмыкнул я. Когтями на сердце заскреблась тоска, и я с досадой произнес я. – «И умерли они в один день».

– Что? – Инна непонимающе посмотрела сначала на меня, потом на даты на памятнике. – О, боже! Да нет же, я совсем не про то! Смотри, какая необычная фактура и цвет у памятника, он явно не здесь произведен. Какая тонкая резьба, открывающая новый подтон слэба6.

Я поднял одну бровь, не веря тому, что слышу: мы находились в самом печальном месте на Земле, месте, где люди прощаются с любимыми членами семьи и близкими друзьями, а Инна смотрела на окружающее, как на арт-объект, взглядом истинного дизайнера. Мое недоверие мгновенно сменилось восторгом.

– Ты потрясающая! – теперь я увидел Инну совсем иначе, она раскрыла мне новую грань своей души: она подобно солнцу озаряла даже самые мрачные и горестные места и события. Я зачарованно взял ее за руки, а Инна лишь пожала плечами.

После похорон мама решила не покидать совсем помрачневшую тетю Нину, поехав вместе с ней и прочими людьми на автобусе. Поскольку людей было очень много, мы договорились, что мама одна побудет на поминках дома у Калинкиных, а мы направимся домой. Мы сели в машину Инны, я остался с папой на заднем сидении.

– Сын, я ведь помню, когда ты решил стать конструктором, – папа, обычно молчаливый, вдруг начал разговор. Я заинтересованно посмотрел на отца. Он продолжал. – Вы с Мишкой пол-лета бегали в гараж к Славке, ты у меня все выпрашивал купить тебе… многомер что ль какой, не вспомню название.

– Мультиметр, – пришло мне на память давно забытое слово из далекого детства.

– Вот-вот, да какой-то хитрый, цифровой. Я все никак не мог такой найти в Павлово, на радиорынок в Нижний даже ездил, – папины слова кольнули меня в самое сердце: я никогда не знал, что он искал мне мультиметр. У Дяди Славы был аналоговый, и он как-то сказал, что надо бы новый цифровой приобрести. Я так хотел ему его подарить, и сильно разозлился на папу, что он отмахнулся от