Спецназ Ивана Грозного. Клад тверских бунтарей - Александр Тамоников

— Меченый мог решиться на разбой только в том случае, если был уверен в том, что все у него получится. Иначе он не послал бы своих разбойников на столь отчаянное дело. Он прекрасно знал, когда и где пойдут обоз Воронова и царская дружина. Как мыслишь, Дмитрий Иванович, откуда он мог проведать об этом?

Тверской князь чуть подумал и ответил:

— Сборы дружины видели многие. Подготовку выхода не утаишь. О том и бояре знали, и чернь. А вот об обозе Воронова — только те люди, которые им занимались. Боярин до сих пор ломает голову, не может взять в толк, как Меченый проведал о его обозе и зачем ограбил его. Ведь в нем ничего ценного для разбойников не было.

— Ломает голову, говоришь, князь? Ладно, побеседуем с ним, тогда, может, и поймем, зачем главарю шайки понадобился обоз. А что ты мне скажешь о Меченом?

Микулинский встал с кресла, прошелся по зале.

— Главарем шайки считается Игнат Брыло, беглый холоп. У него морда расписана ордынской саблей. В шайке где-то три десятка разбойников, с семьями больше ста человек выйдет. Хоронятся они среди болот Черного леса. Точного места никто не ведает. Я думаю, у них там целая деревня.

— Разбойники с семьями прячутся в Черном лесу. Значит, они как-то зашли туда. Получается, что беглые холопы знают о тайных тропах на болотах, а жители города, окрестных сел и деревень — нет. Этого просто не может быть.

Микулинский кивнул и сказал:

— Не может, но есть, князь. В это трудно поверить, но сколько народа мои люди ни опрашивали, никто о тропах Черного леса ничего не сказал. Я не единожды посылал туда своих ратников. Они заходили со всех сторон и повсюду упирались в топь.

— Ты хочешь сказать, что твои ратники обследовали каждую сажень окраин леса и не нашли ни единой тропы?

— Каждую сажень обследовать невозможно. Для этого всем воинам пришлось бы уйти из города на месяц, никак не менее. Черный лес большой. Оставить крепость без ратников я не мог.

— В общем, как я понимаю, осмотр окраин леса проводился весьма небрежно.

— Да, так оно и было, Дмитрий Владимирович. Чего уж греха таить, ратники особого рвения в этом деле не проявляли.

— Но кто-то обязательно знает, как пройти через Черный лес. Таких людей должно быть не так уж и мало. Они наверняка есть как в Твери, так и в окрестных поселениях.

— Не спорю. Такие люди, конечно, есть. Но они молчат. Может, боятся мести разбойников. Или же Меченый делится с ними добычей. Он у черни чуть ли не в ангелах-хранителях значится. В голодный год много провизии из разграбленных обозов по селениям раздал. Этот леший знает, как ублажить людей.

— Но в последнем случае его разбойники убили семь холопов Воронова, — сказал Савельев. — А у них тоже наверняка были семьи, родственники. Эти люди и далее будут считать Меченого своим ангелом-хранителем или воспылают к нему ненавистью?

— А толку от бабьей ненависти? Это я о женах. Родственники?.. Надо ли им подвергать себя опасности, выступать против шайки? Может, и найдутся люди, которые пожелают мстить. Но покуда я о таких не слыхивал.

— Понятно. Мне надо поговорить со стариками. Не может такого быть, чтобы ни один человек не знал о тропе. Кто-то должен выдать нам тайны этого Черного леса.

Князь Микулинский пожал плечами и заявил:

— Говори, Дмитрий Владимирович. Стариков в округе не так уж и много. Я повелю, мои люди дадут тебе полный список, учтут всех.

— Хорошо. Эти данные мне нужны завтра с утра.

— Они у тебя будут.

— А сейчас я попарюсь в бане и отдохну. Устал.

— Я приставлю к тебе слугу. Он покажет твои палаты, проводит в баню, будет исполнять, что ты потребуешь. Я в твоем полном распоряжении. Ты всегда найдешь меня во дворце либо в кремле.

— Слуга надежный?

— Фома уже годов двадцать мне верно служит.

— Мне твой Фома будет нужен только во дворце. Впрочем, я сам с ним разберусь.

— Твое право.

Князь Микулинский вызвал Фому Зорина.

Савельев поговорил с ним, проверил, как устроился отряд, напарился в бане и наконец-то завалился спать.

Четвертого августа после полудня к подворью боярина Воронова подъехала телега с двумя мужиками. Один в годах, но очень крепкий, другой намного моложе, тоже нисколько не слабак. Повозка остановилась у ворот.

Из калитки высунулся замурзанный мальчонка и пропищал:

— Эй, кто такие? Чего встали тут?

— А что, нельзя? — спросил молодой приезжий.

— Конечно, нельзя. Тут вам не постоялый двор, а подворье боярина Воронова.

Гордей Бессонов слез с телеги, подошел к мальцу и спросил:

— Как звать-то тебя?

— Санька, а что?

— Да нам боярин твой Воронов и нужен.

— По какому такому делу?

— Не много ли вопросов ты, Санька, задаешь?

— В меру.

— Ты вот что, кликни-ка сюда кого-то постарше, — сказал Гордей Бессонов. — Что с тобой-то говорить?

— А я тебе что, не подхожу? — спросил малец и насупился.

— Да мал еще, чтобы разговоры серьезные ввести.

Паренек вытер сопли рукавом рубахи и заявил:

— Ладно, кликну. А кто приехал-то? Чего сказать?

— Скажи, люди, желающие переговорить с боярином. Он сам-то на месте сейчас?

— Дома, где ж ему быть. Ждите.

Вскоре появился взрослый мужик и осведомился:

— Кто такие, откуда и зачем приехали?

Гордей улыбнулся и сказал:

— Здравия тебе, добрый человек!

— Благодарствую. Так кто вы, откуда и по какой надобности к боярину?

— Да вот ищем пристанища. Я Гордей Бессонов, со мной сын мой. — Он указал на Власа. — Мотаемся по краю, ищем, где устроиться на житье.

— Свободные, что ли?

— Свободные, откупились от холопства.

— А где до того жили?

— На Москве.

Мужик удивился и спросил:

— Что, на Москве места для житья не нашлось? У нас, напротив, многие в столицу стараются перебраться, а вы оттуда к нам приехали. Почему так?

— Да надоела нам Москва, суетно там стало. Ты-то тут кто?

— Ключник боярина, Василь Бобрик.

— Возможно ли у вас остановиться?

— А чего у нас, не в Твери или в каком другом месте? Или вы просто в первое же по дороге село заехали?

— Нет, — сказал Бессонов. — Мы и в Твери были, и всю округу проехали. В городе то же самое, что и на Москве. А вот ваше село нам приглянулось. Тихо тут, Тверь недалеко, рядом река, леса. Место очень хорошее.