Он (мой) Порок - Элена Макнамара

— Сегодня мы не пойдём так далеко, Лиз. Просто расслабься и доверься мне так же, как я доверился тебе…

Он разводит мои ноги в стороны, устраивается между ними и отодвигает ткань трусиков. Намеренно не снимая их с меня.

— Ещё вчера я должен был попробовать тебя на вкус, — шепчет, обдавая жаром дыхания мою плоть. А потом сразу накрывает клитор губами…

Моё тело готово рассыпаться на миллион осколков. Его губы и язык вытворяют такое, что мне уже никогда… никогда не забыть. Теперь я прочно подсела на этого парня…

Три года назад

Сокол

— Я, наверное, пас, — бросаю другу и делаю смачный глоток пива.

Обвожу взглядом гостиную, незаинтересованно вглядываясь в лица собравшихся. Ни одной красивой девчонки… Нет, все они, безусловно, красивые. Такие… чересчур ухоженные, с фальшивыми приторными улыбками на неживых лицах, с диким блеском в глазах от предвкушения заманить в свои сети мужика побогаче… И они, блядь, не Лиза.

— Что значит «пас»? — Ян недоумённо трясёт головой.

— Я не хочу участвовать в этом, — отзываюсь нехотя. — И тебе не советую.

— Ты из ума, что ли, выжил? Какого хрена ты несёшь? Мы же всё решили!

Колесников начинает заводиться. В нём бушует отчаяние, потому что он знает, что без меня он «ноль без палочки». Кто вытащит его задницу, если всё пойдет не по плану? Ответ — никто! Даже Соболев не станет помогать, если я не попрошу его об этом.

— Нет! Это ты всё решил! — отбриваю, повышая голос. — За меня, чёрт возьми! Подсунул мне мышку. А теперь я должен грабануть дом, в котором она работает! Я не хочу, понимаешь?!

— Потому что — что? Влюбился? — восклицает Ян. — Я же, блядь, предупреждал тебя об этом!

— Я не влюбился, — начинаю отпираться. — Просто я не нуждаюсь в деньгах.

— В них все нуждаются, Сокол! Все! Старик облапошил мою семью, за бесценок скупая нашу землю… А теперь она стоит миллиарды!

— Вот именно, — с грохотом ставлю бутылку на стол. — Представляешь, насколько стальные у него яйца, раз он до сих пор жив?! Не только твоя семья пострадала.

Колесников поджимает губы и бросает с горечью:

— Все просто смирились. Я — нет!

Потом взъерошивает волосы и, хрустнув шеей влево-вправо, будто стряхивает с себя подавленное состояние.

— Ладно, ты можешь не участвовать, — выдавливает с улыбкой, — раз уж эта Лиза важнее, чем друг… Или сестра!

Мои глаза наливаются кровью. Протягиваю руку и сжимаю ворот его рубашки:

— Ты не станешь приплетать сюда Вику!

— Она уже приплелась, — Ян скидывает мою руку и отодвигается на безопасное расстояние. — Получив деньги, она сможет сбежать от вашего деспотичного папашки! Вика не хочет выходить замуж, неужели ты не можешь её понять?

Когда речь заходит о моей сестре, голос Колесникова всегда звучит нежно и с трепетом. Любит её, наивный идиот. Помочь хочет. Сам не знает, какие проблемы себе наживает.

— Так что ты скажешь? — давит Ян, видя, что я начинаю сомневаться. — Кто важнее: твоя сестра или мышка?

Конечно, чёрт возьми, сестра! Однако вслух я ничего не говорю. Подхватываю бутылку с пивом и припадаю к горлу, жадно допивая напиток. Хочется отключить мозг, а вместе с ним вчерашние воспоминания о горячих губах Лизы на собственном члене. И об её глазах, таких больших и красивых, смотрящих прямо в душу…

— Кстати, а где она? — пытается докопаться Колесников, театрально оглядываясь по сторонам. — Где твоя мышка? Или она уже тебя послала?

— В твоих интересах — чтобы не послала, — цежу сквозь зубы. — Просто сегодня я решил взять тайм-аут и провести вечер с друзьями. Правда, теперь жалею об этом.

— Ян тебе не друг, — рядом падает Кир. — Друг не стал бы спать с твоей сестрой, когда она под строжайшим запретом.

Соболев, конечно, подтрунивает над Яном, но тот сразу выдаёт себя с потрохами, показывая свою нервозность. Блядь… Вика!

Роняю затылок на кожаную обивку кресла. Обречённо смотрю в потолок и протяжно вздыхаю. Мне порядком надоела ответственность за сестру, которую на меня повесил отец. Вчера, когда Вика сказала Лизе, что та для меня лишь игрушка, мне хотелось убить сестру на месте. И не потому, что она мешала моему «гениальному» плану по соблазнению мышки… А потому, что я не хотел, чтобы Лиза так думала. Да, я играю с ней. Однако иногда мне кажется, что это она играет со мной. И неизвестно, к чему приведёт весь этот спектакль. Но мне хочется знать, к чему он приведёт.

Вчера я отвёл сестру вниз и пригрозил ей, что она прямо завтра отправится под венец, потому что я намерен рассказать отцу об её шашнях с Колесниковым. Вика, обладая весьма бойким характером, не испугалась моих угроз, да ещё и сделку со мной заключила, чёрт её дери. Я не мешаю ей жить, а она не говорит Лизе о том, что мы задумали. Иногда мне кажется, что среди нас двоих именно Вика — истинная Соколова. Вся в отца, обладает железной хваткой и непреклонностью. Он совершает ошибку, пытаясь сбагрить её из нашей семьи, насильно выдав замуж. Но вот только кто его остановит?

— Не иди на попятную, — советует мне Кирилл, сжимая плечо. — Раз уж пообещал Яну, что участвуешь, значит участвуй. Ты ничего не потеряешь!

— Да, разве что свободу, если что-то пойдёт не так, — бурчу себе под нос.

На кончике языка застывает ЕЁ имя, и я вовремя себя одёргиваю. Лиза. Её я тоже потеряю.

— Она не станет помогать, — обращаюсь к Колесникову. — Не пустит нас в дом по доброй воле, в этом я уверен.

— Почему? — недоумевает Ян. — Я думал, вы близки.

— Не настолько, — бросаю нехотя.

— В любом случае, у тебя есть ещё неделя, чтобы заставить её впустить хотя бы тебя.

— Неделя?

— Старик уедет, — объясняет Ян. — Его не будет с утра до поздней ночи.

— Неделя — это очень мало, — неуверенно мотаю головой.

— Тогда не надо было вмешиваться, — раздражается Колесников. — Тебе надо было оставить мышку мне. Я бы давно всё утряс.

— Да? И как?

Это риторический вопрос, и отвечать мне совсем не нужно. Однако Ян словно не улавливает сталь в моём голосе.

— Хреновый из тебя ухажёр, Сокол! Ты должен с ней быть постоянно, а сидишь здесь, протирая штаны. Почему? — задаёт вопрос, но сам же на него отвечает: — Да потому что тебя колбасит от неё! И ты выглядишь как напуганный щенок, потому что никогда ничего подобного не чувствовал! В общем, боишься облажаться, верно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мои кулаки сжимаются, челюсти стискиваются, и я смотрю на Яна предупреждающим взглядом.