Магический универ. Книга 4. Дорога домой - Галина Гончарова

Терн смотрел на него с откровенной брезгливостью.

— И что нам с этим огрызком жизни делать?

Если б я знала. Нет, я знала, но… не маловато ли будет?

— Определенно маловато. Предлагаю убить.

— И этих?

Терн посмотрел на сопляков, среди которых не было ни одного старше двадцати. И сплюнул.

— Эвхаар дгеморгреаз! Делайте, как решили.

Лерг и Лютик зловредно переглянулись и достали накопители.

Почему нельзя пользоваться накопителями до пятого курса?

Да потому, что в руках неопытного мага или простого человека эта гадость может быть весьма опасна.

Накопитель если он хороший слегка подпитывается и от своего носителя и от окружающей среды, пока все безопасно. И набирает все больше и больше энергии. А потом отдает ее.

А вот если человек неопытен, носитель может потянуть из него все больше и больше энергии. И забрать очень многое. Даже до смерти.

До смерти мы доводить не собирались. А вот проучить…

Лерг подошел к «Ягуару» и приложил голубоватый кристалл накопителя к его лбу. И сосредоточился.

А через пять секунд истошно взвыл самый малолетний бандит. Так, что даже сквозь кляп пробрало.

А потом и все остальные хором.

Молчал только «Ягуар». Не потому, что ему не было больно. Ему было очень больно. Сводило все тело судорогами, зубы были стиснуты так что едва не крошились, на лице и шее вздувались и опадали синие вены…

Он старел.

Лерг забирал из него всю энергию в накопитель.

Не до смерти. Но до глубокой старости. А дальше — как судьба распорядится.

Когда приятель отнял кристалл от лба мерзавца, узнать прежнего «Ягуара» можно было только по татуировке. На полу лежал старик лет восьмидесяти. Если не больше.

— Запомните мои слова, — Терн смотрел на всех остальных воришек — и их била крупная дрожь. — Это с ним примерно на год. Если не сдохнет за это время, начнет потихоньку поправляться. И еще через пять лет примет свой обычный вид. По возрасту. Но эти шесть лет будут и ему и вам хорошим уроком. Сейчас с вами будет проделано то же самое. Те, кто младше, поправятся быстрее. Но если сдохнете за это время — поделом вам. Мы просто старим ваши тела. И они восстановятся. А вы хорошо узнаете, каково пришлось вашим жертвам. Да, можете не волноваться, все награбленное, что осталось, мы им вернем.

Лютик кивнул — и приложил свой накопитель ко лбу «светлячка».

Миловать мы не собирались никого.

По большому счету, убивать их…

Стоило бы. Но мертвые ничему не смогут научиться. Да и противно руки марать.

Поэтому мы нашли идеальный выход. Пусть подонки, грабившие стариков, почувствуют себя в их шкуре. Старыми. Беспомощными. Во всем зависящими от милости своих родных и государства. А оно у нас до-оброе…

Жалко только их родных.

А с другой стороны, нас стоит поблагодарить.

Из маленькой сволочи вырастет только большая мразь. Мы вовремя поймали мерзавцев. И урок им выдан хороший. Усвоят. А если кто и помрет — не жалко.

Человек — это озеро. Сначала туда вливается река жизненной силы — и оно играет под солнечными лучами всеми красками. Потом река превращается в ручеек. А потом он пересыхает. И озеро начинает мелеть заиливаться, превращается в болото — и наконец пересыхает. Человек умирает.

Это очень приближенный взгляд, но так легче объяснить.

Мы могли пережать им и ручейки и речки. Могли.

Не стали. Вместо этого мы просто вычерпали до дна их озера. Оставили ровно столько, сколько нужно для поддержания жизни. В них по-прежнему вливается жизненная сила. Но черпали мы без всякой жалости. И их озера будут наполняться долго. Очень долго.

В мире магии за такое казнили бы. Но там казнили бы и за издевательства и ограбления стариков. А здесь…

Здесь мы посчитали это лучшим наказанием. И я, и Терн…

А если уж Его Величество согласился, что все — справедливо, я спорить не стану.

— Редкий случай.

— Да и накопители зарядить надо. С этой благотворительностью мы слегка поиздержались.

— Да вам оставшихся хватит на открытие вулкана в центре Москвы!

— И что? Запас карман не тянет.

— Практичная ты моя…

Домой мы вернулись довольные и счастливые. В гараже остались пять неподвижных тел. Старческого возраста. Они не скоро придут в себя. Если только к утру. Потом кое-как выползут, доберутся до дома… а вот что дальше?

А пусть рассказывают про дядь с крыльями и теть вампиров. И адского пса Цербера. Интересно на каком этапе рассказа им вызовут психиатров? А на всякий случай надо поговорить с Лютиком, пусть Эвину переключат маскировку на что-нибудь попроще. Типа ньюфаундленда или бобтейла. Хотя бы сенбернара.

* * *

Добычу пришлось отправлять по почте. Но мы немного поморочили приемщицу — и девушка обещала все отправить срочным. И сразу же. А то кто знает этих начинающих бандитов? Решат все потратить на лечение — и готово.

А сумма там была вполне приличная. Нашлись и «медальки», звезда Героя Советского Союза, эвхаар! Твари! Еще бы бедная женщина не боролась за нее до последнего! За ТАКУЮ награду… это вам не сраный орденок от демократии, это — за Родину. И достаточно крупная сумма денег. Хватит на всех пострадавших. Даже странно. Обычно у таких деньги расходятся легко. Но…

— Этот драный кот хотел приторговать наркотиками. Ему нужен был стартовый капитал…

— А, вот оно что…

И это дело я считаю закрытым.

Вечером мы с Терном навещаем бабулю, еще раз ее успокаиваем, обещаем, что все будет с ее подругой хорошо, и вообще…

А бабушка вдруг выдает задумчивое:

— А ты повзрослела, Лелька. Оно и к лучшему.

Два дня прошло спокойно. Мы спали, гуляли по городу, проводили вечера у моих родителей. Я уже спокойно зажигала до десяти спичек одновременно. Сила накапливалась внутри меня, заполняя пустое пространство. И я откровенно радовалась этому. Ужасно жить — неполноценной.

Третий день выдался поинтереснее. С утра все было нормально. Я вытащила любимого супруга в парк — покататься на аттракционах, поплавать на речном трамвайчике…

Терн с интересом смотрел на колесо обозрения. Попробовал сахарную вату. Прокатился на речном трамвайчике. Но река ему не понравилась. Посмотрев на пластиковые бутылки в камышах и прочую плавучую (нетонущую) гадость, он только покривился.

— И вы в этом купаетесь?

Я покачала головой.

— Наше правительство рассуждает примерно так. Я — не купаюсь. Мне жизнь дороже. А за остальных я не отвечаю, ведь так?