Лучший друг старшего брата - Николь Келлер

— Роберт — взрослый мальчик, все понимает. Ну, и я в прошлый раз ему все доходчиво объяснил. Твоему брату придется смириться с тем, что у его сестренки появился мужчина, — Тимур особенно сильно втягивает кожу в том месте, где колотится пульс, и я снова пытаюсь вырваться.

— Тимур! Перестань, это уже дикость!

— Зато в следующий раз не будешь меня провоцировать, да, Эмма? Тем откровенным коротким платьем и танцами на грани с незнакомым мужиком в клубе, — Тимур едва ли не рычит, и я чувствую, что еще немного, и его самоконтроль опять полетит в задницу.

— Я уже все объяснила! — возмущаюсь, но это чувство сменяет тревога, когда чувствую, как Тимур тянет вниз простынь, в которую я все еще замотана. — Что ты делаешь? Я же сказала, что не сегодня…

— Тшшш, успокойся, девочка, — Кадыров мягко, но настойчиво вырывает у меня из рук простынь, и она оседает облаком к моим ногам, оставляя меня совсем беззащитной перед ним. — Я же обещал, что не трону. Хоть и очень хочется. Крышу от тебя рвет, пипец… Никогда такого не было…

— Вообще-то ты был не рад…

— Ты не так все поняла. Я разозлился на тебя. За то, что промолчала. За то, что сделал тебе больно. Ведь если бы я знал, все было бы по-другому, — Тимур нежно целует меня в плечо, отчего мое сердечко замирает и тонет в океане любви и нежности к этому мужчине.

Глупо скрывать, что я люблю Тимура. И влюбилась, наверно, в ту самую зимнюю ночь, когда он поймал меня на ступенях ресторана. Эта химия между нами возникла сразу, с первого взгляда, с первого касания. А теперь я только убедилась в своих чувствах. И обязательно признаюсь в них Тимуру, но чуть позже. Потому что между нами все… так шатко. Не хочется портить такие нежные и горячие моменты неловкими воспоминаниями.

— Что ты делаешь?! — вскрикиваю, когда Тимур подхватывает меня на руки и выносит из спальни.

— Ты, кажется, душ хотела принять? — Кадыров загадочно и криво улыбается краешком губ, коротко целуя в уголок рта. Его действие тут же отзывается тянущими и приятными ощущениями внизу живота, но я гоню от себя прочь мысли подобного рода.

— Хотела, но…

— Вот и идем. Вместе быстрее. Ничего не будет, — который раз повторяет Тимур, успокаивая. — Просто душ.

И все действительно так: мы совместно принимаем душ, Тимур вытаскивает меня из душевой кабины, вытирает большим полотенцем и накидывает на плечи халат.

— Не хочешь кофе? Я все равно не смогу уснуть.

— Кофе нет, а вот перекусить не отказался бы. В самолете всякой хренью кормили, а поужинать я не успел.

На кухне я быстренько сооружаю бутерброды из всего, что есть в холодильнике, жарю яичницу и все же варю две кружки кофе. Все это время Тимур не сводит с меня глаз, упершись бедрами в подоконник, и вытянув длинные ноги.

Я протягиваю ему тарелку с едой, а он ставит ее на подоконник и мягко притягивает в кольцо своих рук, крепко обнимая и не сводя с меня глаз.

— Мне сегодня нужно будет в офис — завалы разгрести, а вечером важная встреча, пойдешь со мной?

Я замираю, не сводя глаз с Тимура. Он по-прежнему «без маски», открыт и весь, как на ладони. И по его глазам, по тому, как он внимательно изучает меня и крепко обнимает, понимаю, что мой ответ очень важен для него.

— Отменить ее не получится, вопрос очень важный, касается работы. Но и тебя отпускать не хочется. Мало ли, что ты надумаешь себе за это время.

Это что, только что властный и жесткий Тимур Кадыров почти прямым текстом говорит мне, что боится потерять?! Так?

— Пойду, — прикрываю рот ладонью, но зевок спрятать не получается. Тимур тут же без всяких слов подхватывает меня на руки.

— Пойдем спать. Нам надо отдохнуть. Особенно тебе. Ведь силы тебе в ближайшем будущем, ох, как понадобятся…

Эмма

Утром я просыпаюсь от того, что ощущаю пустоту и холод, несмотря на то, что заботливо укрыта одеялом. Весь остаток ночи, те несколько часов, что нам с Тимуром удалось поспать, он крепко прижимал меня к себе и целовал то в плечо, то в затылок.

А сейчас, не открывая глаз, провожу ладонью за спиной, и ощущаю пустоту. Распахиваю глаза и резко сажусь в кровати и… натыкаюсь на внимательный и слегка насмешливый взгляд Тимура.

— Доброе утро, — он довольно усмехается и медленно осматривает меня, задерживаясь на обнаженной груди. Я густо краснею и подтягиваю одеяло до подбородка, отведя взгляд в сторону.

Матрас слева от меня прогибается под весом Тимура, и я все же смотрю на него украдкой. Вот как ему это удается?! Он спал от силы три часа, а выглядит на миллион, как будто у него был полноценный восьмичасовой отдых! Свежий, привлекательный, уверенный в себе… И я: заспанная, со спутавшимися волосами и кругами под глазами. Закусываю губу, чтобы не расплакаться.

— Не надо так делать, Эмма, — голос Тимура вмиг становится хриплым и низким, а глаза полыхают темным пламенем.

— Как?

— Прятаться от меня. Кусать губки. Это все испытывает на прочность мое терпение. А его у меня практически не осталось. Хочется послать все нахрен и остаться с тобой здесь. И сутки не вылезать из квартиры.

Не дав сказать мне ни слова в ответ, Кадыров зарывается пальцами в волосы на затылке и набрасывается на мои губы. Целует жадно, голодно и по-собственнически. Языком раздвигает мои губы и вторгается в мой рот, словно хочет показать, что сделал бы со мной, если бы не завал в офисе.

Тимур также резко отстраняется, как и набросился. Он тяжело дышит и не сводит с меня темного изучающего взгляда. И я готова смотреть на такого Тимура бесконечно: в этот момент он настоящий. Живой, страстный, на его лице эмоции сменяют одна другую.

— Это чтобы не скучала. И вспоминала обо мне весь день.

— Ты знаешь, у меня бы при всем желании не получилось забыть, — намекаю на то, что произошло этой ночью. Ее-то я точно буду помнить всю жизнь!

Но во мне неожиданно просыпается коварная соблазнительница, и я хочу преподнести Кадырову такой же «подарок».

Притягиваю его ближе за лацканы пиджака. Наши губы находятся в миллиметре друг от друга, но я не спешу его целовать. Медленно провожу по ним языком, одновременно касаясь Тимура ниже ремня. Он шипит сквозь зубы и усиливает хватку в моих волосах.

— С огнем играешь, девочка. Опасно. Я же говорю — моя выдержка на грани.

— Это чтобы ты тоже, пока будешь перебирать свои бумажки и изображать властного босса, все время вспоминал обо мне, — коварно улыбаюсь, слегка приспуская одеяло.

По сжатым челюстям и прищуренным глазам я понимаю, что действительно хожу по краю, и в любой момент мне может прилететь ответочка. Все же в этом опыта у Кадырова куда больше.

Он резко встает на ноги, поправляя натянувшиеся брюки, и бросает, направляясь к двери: