Большой шухер - Леонид Влодавец

— Ну ладно… — Ворон убрал лупу в карман и положил коробку в пакет. — А теперь рассказывай, как вы ее взяли, и вообще все, что разнюхали.

Сэнсею показалось странноватым, что Ворон не стал открывать коробку и интересоваться ее содержимым. Тем не менее настаивать на вскрытии он не стал. Прежде всего потому, что там могло действительно оказаться не то, что требовалось Ворону, а во-вторых, потому, что, быть может, ни ему, ни даже самому Ворону и знать не следовало, что лежит в коробке. Потому что много знать в таких делах очень вредно для здоровья. Именно поэтому Сэнсею не очень понравилась та часть вопроса, в которой Ворон потребовал рассказать «вообще все, что разнюхали». Вполне могло получиться так, что Ворону объем знаний куропаткинцев мог показаться слишком большим или вообще излишним. А это могло повлечь за собой далеко идущие и очень неприятные последствия.

Тем не менее, Сэнсей решил все же ничего не утаивать. В том числе и такие острые моменты, как перестрелка в квартире Сергачевой, и подробности ночной экспедиции по береговским катакомбам. Конечно, о последней лучше было расспросить Гребешка с Агафоном, но им еще чин не позволял общаться с таким тузом, как Ворон.

Наверно, если бы Сэнсей не был таким уставшим и не ощущал большого желания поспать, то волновался бы гораздо больше, чем заставил бы Ворона подозревать его в недоговорках и в неискренности. Но усталость вызвала у Сэнсея безграничный пофигизм к собственной судьбе. В принципе ему наплевать, если бы Ворон по завершении рассказа грохнул его из личного оружия. Правда, он хорошо знал, что здесь, на оптовой базе, Ворон на такое не решится, ведь тогда никакие телохранители не помогут ему сохранить свое здоровье целым и невредимым. Сэнсей хорошо знал своих парней, среди которых было полно бывших курбашистов и фроловцев, весьма недовольных тем, что Сэнсей подчиняется неведомо откуда взявшемуся Ворону. Общепризнанного лидера у них, правда, не было, но то, что таковой не найдется, никто гарантировать не мог. Например, тот же Агафон при определенных условиях или даже Гребешок вполне могли повести народ на борьбу. В коммерческо-финансовых делах они, правда, ни шиша не смыслили, но в силовых делах кое-что соображали. Сорок головорезов с двумя-тремя стволами на брата, включая всякие там «мухи» и «шмели», могли самым серьезным образом изменить поголовье преступного мира, перетасовать все карты в давно разложенном пасьянсе и вызвать кучу осложнений в отношениях областных воротил на всероссийской, эсэнгэвской и даже мировой арене.

Поэтому лучшего успокоителя горячих голов, чем Сэнсей, для «Куропатки» было трудно придумать. И Ворон, несмотря на весь свой понт, хорошо это знал.

Впрочем, стрелять в Сэнсея после завершения отчетного доклада он не стал. Слушал он, конечно, внимательно, хотя связность сэнсеевского рассказа оставляла желать лучшего, вопросов не задавал. Кое-что из того, о чем тот говорил, Ворон уже знал из других источников.

Закончив, Сэнсей перевел дух и почувствовал облегчение, будто закоренелый грешник после исповеди. Ворон выдержал минутную паузу, чтобы окончательно расставить по местам все полученные сведения, и произнес мрачноватым тоном:

— Молодцы! Если в коробке действительно то, что надо москвичам, внакладе не останешься. Весенняя история с Фролом замажется только так. Сможешь хорошее место на этом свете подыскать, пожить без возни и нервотрепки. Если тут не то окажется, а что именно должно быть, если по-честному, я и сам не знаю, к нам будет много вопросов. Ко мне поменьше, к тебе побольше. Мне ответить на них будет проще, поскольку коробку я получил от тебя. Если ты случайно на обманку клюнул или этот твой Петушок-Гребешок — один разговор. Если вас кто-то купил, чтобы впарить эту туфту, — другой. Должен сам понимать, что и как может быть. Поэтому на всякий случай еще разок все проверь и уточни. Чтобы быть во всеоружии, как говорится. Уловил?

— Так точно. Могу сразу сказать, что я к этой коробке первый раз прикоснулся уже после твоего прихода. Мне лишние знания тоже ни к чему, и без того башка пухнет.

— Приятно слышать. Теперь об истории с Наташей Сергачевой. Очень все шумно вышло. Два трупа и трое раненых. Сама Сергачева в реанимации с осколочным ранением сердечной сумки. А те четверо, кто к ней заходили, — из лавровской конторы. Муж маленько задолжал, «лимонов» пятьдесят. Все должно было быть без проблем, он даже жене купюры оставил на этот случай. Теперь Лавровка считает, что это он фейерверк организовал. Тех двоих, что живы, упаковали в больничку при СИЗО, поскольку нашли при пушках. Очень активно показания дают. Само собой, не себе во вред. Если эта сучка выживет, еще добавит. Кроме того, уборщица довольно точно твоих бойцов описала. Пока ее показания только у ментов есть, но могут и к лавровским попасть, если пожадничаешь. Я лично эту отсебятину за свой счет не числю.

— Сколько просят?

— Десять тысяч баксов. Проканителишься — Лавровка больше даст. Правда, менты пока еще им не намекали. Но если в течение суток не выплатишь, то намекнут и торговаться начнут.

— За информацию или за наезд?

— Смотря какие финансы наскребут. Если сотню кусков в «зелени» соберут, то и наезд организуют. От ОМОНа в полном составе ты не отмахаешься. Да и не станут вас в куче брать, по домам пройдутся. Но это, конечно, маловероятно. Лавровка все-таки не Солнцево. А вот за информацию тысяч пятнадцать им отстегнуть вполне по силам. На меня Лавровка, конечно, зуб не подымет, тебя лично тоже не решится воспитывать, а вот мальцов, которые парней замочили, могут обидеть.

— Если они это сделают, — скривился Сэнсей, — я Лавровку в Грозный перепашу. А Филю Рыжего, который у них за верхнего, уделаю не хуже, чем наши неизвестные друзья Ростика. Они и так до фига выступают, я смотрю. Забыли, блин, что такое «Куропатка»? Могу напомнить!

— Ты, Алеша-сан, — вежливо заметил Ворон, — шибко крутой что-то стал. Но выдрючиваться надо аккуратно, без лишнего понта. А то крылья пообломают.

— Тебе виднее… — совсем не покорным тоном произнес Сэнсей, намекая на птичью кликуху шефа.

— Короче, ты с ментами рассчитаешься или на тебя должок повесить?

— Все равно, как я понял, оплата через тебя пойдет. А насчет должка, так ты сперва вспомни, когда последнюю проводку оплатил. И взнос мадам

Портновской на наш счет еще не поступил. Спиши с себя, я согласен.

Ворон мрачно посмотрел на Сэнсея, у которого были красные от недосыпа глаза и очень большое желание сделать что-то в духе Курбаши или Фрола. Сегодня с ним не стоило разговаривать излишне резко — это Ворон печенкой почувствовал.

— Ладно, не будем рычать, братан, — примирительным тоном заметил он. — Все понимаю, устал ты, не выспался, перенервничал. Но я тебе все-таки напомню, что резкостей в нашем мире не любят. И бабки, извиняюсь, сейчас решают больше, чем количество стволов. Если хочешь со мной ругаться, ругайся. Сам берись за дело, ворочайся в Лутохино, крути финансы, контролируй, договаривайся с поставщиками. О, смотри-ка, огонь в глазах резко уменьшился! И правильно, что уменьшился. Потому что жизнь — это не только «от бедра — и веером». Или какой-нибудь там уракэн по морде. И ты через полтора месяца самостоятельной жизни останешься не только без штанов, но и без стволов, потому что бесплатно на тебя твои бойцы пахать не будут. А без стволов ты — сявка, понял? Понял, понял, я по глазам вижу. Молодец.