Семь молоденьких девиц, или Дом вверх дном - Элизабет Мид-Смит

– Пожалуйста, Джулия, – Джек нарочно говорил очень громко, очевидно, чтобы я услышала, – примите от меня эту ленточку и носите ее как знак памяти обо мне.

Джулия засмеялась и ответила:

– Ну что ж, если вы непременно этого желаете, – и она набросила ленточку себе на шею.

Увидев это, я побледнела, а Вайолет, внимательно следившая за всем происходящим, схватила меня за руку и спросила:

– Что же это такое? Джек дал Джулии совершенно такую же монетку на голубой ленточке, какую вы дали мне!

– Ах, пусть делает, что хочет! – в сердцах воскликнула я. – Он это сделал нарочно, чтобы позлить меня. Мы с ним сломали пополам трехпенсовую монету, половинки надели на голубые ленточки и должны были носить их, не снимая, чтобы они служили напоминанием о заключенном между нами уговоре. Между нами была маленькая тайна. Когда я познакомилась с вами, Вайолет, то отдала вам свою ленточку с кусочком монеты в обмен на вашу цепочку с медальоном. Но когда Джек узнал об этом, то страшно рассердился на меня. А сейчас он отдал свою ленточку, чтобы мне отомстить.

– Может быть, вам не следовало отдавать мне то, что дал вам в знак памяти ваш брат? – спросила Вайолет.

– Теперь уже поздно, дело сделано, – с досадой ответила я, – не будем больше об этом.

Вскоре к нам подошла леди Пенроуз, чтобы позвать Вайолет домой. Она приветливо улыбнулась мне и сказала:

– Вайолет говорит, что вы с ней очень подружились и что она хочет часто видеться с вами. Я всегда очень рада тому, что доставляет ей удовольствие. Но вот что я хотела вам сказать, милая Маргарет: я чрезвычайно требовательна к девушкам, в обществе которых Вайолет проводит время. И скажу вам откровенно, что эти требования очень высоки. Девушка, которая пожелала бы стать другом моей маленькой дочки, должна быть во всех отношениях достойна и безупречна; она должна быть честной, искренней и правдивой. Если она отвечает этим требованиям, если обладает этими главными добродетелями и если моя дорогая, славная Вайолет питает к ней расположение, то такая девушка, будь она бедна или богата, высокого происхождения или нет, встретит с моей стороны самое сердечное отношение. Но, повторяю, главное, чего я требую от подруг Вайолет, – это высокие понятия о чести и безупречность поведения, даже в мелочах.

В то время как леди Пенроуз говорила эти слова, к нам присоединились мои родители, которые вышли, чтобы проводить леди Пенроуз до экипажа.

– О чем это вы рассуждаете, леди Пенроуз? – спросил отец. – Похоже, речь идет о моей дочери?

– Наш разговор действительно касается вашей Маргарет, мистер Гильярд, – ответила леди Пенроуз, – и я вам повторю то, что я только что говорила ей. Моя Вайолет очень подружилась с ней за весьма короткое время их знакомства; хотя ей приходилось и раньше встречаться со многими девушками нашего круга, в том числе и очень милыми, но ни с кем из них она не завязывала дружбы. Недавно она познакомилась с вашей дочерью и сразу почувствовала к ней большую симпатию; то же самое, как я вижу, почувствовала к Вайолет и Маргарет. Но я, надо вам сказать, очень требовательна в отношении выбора друзей для моей дочери. Дружба двух девушек может послужить или к их благу, или же наоборот. Скажу вам откровенно, мистер Гильярд, хоть вы в качестве пастора наверняка позаботились о тщательном воспитании вашей дочери, но если Маргарет не обладает какой-либо из основных добродетелей, которые, по-моему, для юной девушки сводятся к высоким понятиям о чести во всех жизненных вопросах, я не смогу согласиться на то, чтобы она стала подругой моей Вайолет.

Тут вмешалась моя мама:

– Конечно, Маргарет далека от совершенства, – сказала она, – но что касается правдивости и честности, то в этом отношении она безупречна.

Папа, молча выслушавший этот разговор, подошел ко мне и, ласково положив руку на мое плечо, сказал, обращаясь к леди Пенроуз:

– Моя жена верно говорит, что наша Маргарет еще отнюдь не совершенство, у нее, разумеется, есть свои недостатки. Но что касается честности, правдивости и других основных качеств, то я имею счастье заверить вас, что Маргарет еще никогда в своей жизни не сказала мне ни слова неправды. Никогда в жизни она не совершила ни одного низкого или недостойного поступка. Мне приходилось иногда порицать ее вспышки недовольства или упрямства, но краснеть за нее мне еще ни разу не приходилось.

Я почувствовала, что при этих словах отца вся моя кровь как бы застыла; еще минута – и, кажется, мне сделалось бы дурно. Я уже готова была выступить вперед и признаться во всем. Разве я имела право считать себя безупречно честной, правдивой и искренней? Да, я готова была тут же во всем признаться, если бы к нам в это время не подошли Джулия, Адель, Люси и Веда. Джулия сразу заметила мое смущение и спросила:

– Что с вами, Маргарет? У вас какой-то растерянный вид. Вы точно чего-то испугались.

– Пугаться ей нечего, – ответил за меня мой отец. – Я объяснял леди Пенроуз…

– Достаточно об этом, – прервала его леди Пенроуз. – Я чрезвычайно довольна мнением, высказанном о вас вашими отцом и матерью, Маргарет. Поцелуйте же меня, мое дитя! Вайолет, – прибавила она, – Маргарет – правдивая и достойная девушка. Меня очень радует мысль, что вы будете подругами.

Когда леди Пенроуз произнесла эти слова, Джулия посмотрела мне прямо в лицо и глаза ее заблестели.

– Извините, леди Пенроуз, – сказала она, – что я позволяю себе вмешиваться, но мне хотелось бы сказать два слова.

– Что ж, говорите.

– Вы полагаете, что Маргарет может быть хорошим другом для Вайолет?

– Да, полагаю, и даже убеждена в этом. Меня несколько удивляет ваше вмешательство…

– Прошу вас, простите меня. Это, в сущности, пустяки, но все-таки вам не мешает знать. Вы думаете, что Маргарет будет самой лучшей и самой близкой подругой вашей дочери. Но вы ошибаетесь; и вы очень меня обижаете! Маргарет любит меня гораздо больше, чем Вайолет. Не правда ли, Маргарет?

– Да, кажется, вы правы, – едва слышно промолвила я.

– Маргарет! – с упреком воскликнула Вайолет.

– Но это не может помешать нашей дружбе, Вайолет, – сказала я, вглядываясь в ее лицо.

Вероятно, Вайолет прочла в моих глазах что-то утешительное, так как в ответ она улыбнулась.

– Позвольте мне сказать еще кое-что, – продолжала Джулия. – Мне кажется, у меня есть некоторые основания предъявить свои права на те же качества, которые приписываются Маргарет Гильярд. Я никогда в своей жизни не говорила ни слова лжи; я строго придерживаюсь присущих американкам взглядов на честность – взглядов, которые, по-моему, безупречны. Мы не меньше некоторых молодых англичанок дорожим своими понятиями о чести. Сейчас дело в том, что я тоже полюбила Вайолет, и если бы она узнала меня поближе, то, по всей вероятности, и она полюбила бы меня. Следовательно, я не вижу причин, препятствующих и моему сближению с Вайолет. Почему бы и мне не стать ее другом наравне с Маргарет?