Левиафан - Валерий Ковалев

— А теперь, господин капитан, — сказал он, — я хочу пригласить вас посетить Санкт-Петербург. Государыня-императрица будет весьма рада.

— Благодарю вас, ваша светлость, за столь лестное предложение, — ответил Морев, — но я не хотел бы оставлять корабль.

— А зачем оставлять? На нем и поплывете, — высоко вскинул левую бровь Потемкин. — Тем паче, что не за горами зима и Белое море скуют льды. В Кронштадте же у нас незамерзающий порт и все условия для удобной стоянки вашего крейсера.

Морев понимал, что предложение светлейшего равносильно приказу и от него глупо отказываться.

— Все это меняет дело, — слегка поклонился он. — Когда мне следует отплыть?

— По мере готовности, — ответил светлейший. — И я тоже отправлюсь с вами.

Это решение Потемкин принял накануне, и далось оно ему нелегко. С одной стороны возвращение в столицу на этом могучем, способном покорить весь мир корабле, еще больше возвысило бы его в глазах Екатерины и европейских дворов. С другой — неизвестно, как поведут себя эти самые «потомки» в море.

Любой другой, исключая Мельгунова, на месте светлейшего, ни при каких условиях не отправился бы в это плавание. Но на то он и Потемкин, чтобы повергать всех в изумление неповторимостью и размахом своих действий.

— Ну что ж, — с минуту подумав, ответил Морев. — В таком случае, я готов поднять якорь завтра.

— Вот и отлично, господин капитан, — не скрыл своей радости князь. — А ты, Алексей Петрович, обратился он к Мельгунову — позаботься о провианте на время плавания.

А еще через час, пришпоривая коней, из города унеслись гусары, спеша доставить императрице письмо от светлейшего.

Известие о предстоящем переходе в Кронштадт, да еще с самим Потемкиным, на борту крейсера восприняли с воодушевлением. Особо радовались старпом с Пыльниковым, которые были коренными ленинградцами.

— Глядишь, Сергей Ильич, своих предков встретим, — улыбнулся Круглов, дружески хлопнув минера по плечу.

— А чем черт не шутит? — ответил тот. — Со слов деда, один из моих пращуров служил на Петровском флоте.

В полдень, с приставшего к ракетоносцу лихтера на борт приняли дополнительный запас продовольствия и пресной воды, а сопровождавший судно Морозов вручил Мореву увесистый кошелек с золотыми империалами.

— Это для команды от его высокопревосходительства и наместника, — сказал он. — В Петербурге сгодятся.

Вечером, после ужина в своем «санатории» — так команда окрестила летнюю резиденцию губернатора — она была доставлена на борт и занялась проворотом оружия и корабельных механизмов. Реактор был выведен на полную мощность и все изготовлено к походу. Для светлейшего освободили каюту Сокурова, который на время перехода поселился к старпому.

Ранним утром, едва забрезжил рассвет, от причала отвалила губернаторская яхта с Потемкиным и провожающими и направилась к крейсеру.

Морев с Сокуровым тепло распрощались с радушными хозяевами, затем последовала команда «по местам стоять, с якоря сниматься» и, совершая циркуляцию, на малом ходу ракетоносец двинулся к выходу из залива.

В тот же момент с бастионов крепости грянули пушки, салютуя уходящему кораблю. В ответ взвыла корабельная сирена, и ее отзвуки долго витали над берегом.

Стоя рядом с Моревым на мостике, облаченный в теплый, подбитый соболями плащ и треуголку, светлейший с интересом наблюдал, как тупой нос корабля легко рассекает морскую волну, а в корме, по бортам, вверх, взлетают выброшенные выхлопами дизелей, искрящиеся гейзеры воды.

Когда спустя непродолжительное время залив скрылся в утренней дымке, Морев приказал старпому запустить турбины и увеличить ход. Гейзеры исчезли, послышался мощный ровный гул, и корабль ускорил движение.

— Немыслимо, — пробормотал светлейший, придерживая на голове треуголку и изумляясь скорости морского гиганта.

— Ваша светлость, здесь ветрено, может быть, вас сопроводить в каюту? — обратился к нему одетый в меховую канадку Морев.

— Нет! — вытирая рукой слезящиеся от ветра глаза, отрицательно покачал головой князь. — Сие зрелище, — обвел он рукой крейсер и бегущие по бортам волны, — многого стоит!

Вниз, сопровождаемый Сокуровым, он спустился только через час, совсем окоченев.

Одобрительно осмотрев каюту заместителя, светлейший остался доволен ее комфортом и, сняв плащ со шляпой, попросил водки.

— Секунду, ваша светлость, — сказал Сокуров и извлек из встроенного в переборку шкафа последнюю бутылку «Каспия», мельхиоровый стаканчик и плитку пайкового шоколада.

Откупорив бутылку, он наполнил его коньяком и предложил князю.

— А себе? — взяв стаканчик и понюхав золотистую жидкость, спросил светлейший.

— В походе нам разрешается только вино, — развел руками Сокуров.

— Да? — удивился светлейший и опрокинул стаканчик в рот. Затем он довольно крякнул, закусил распечатанным Сокуровым шоколадом и снова взглянул на бутылку. Понятливый заместитель тут же повторил. Вторую порцию светлейший выпил не спеша, смакуя напиток и оценивая его вкус.

— Весьма недурной коньяк, — сказал он.

— Ваша светлость, а почему бы вам не переодеться в наше походное платье, — показал Сокуров на свой репсовый костюм. — В море мы проведем не один день, а ваша одежда не совсем подходит для него.

— Гм, — сказал светлейший, — а вы, пожалуй, правы, тащите ваше платье.

Через несколько минут в каюту постучал интендант и передал полный комплект одежды для Потемкина, включая офицерскую шапку и канадку для выхода наверх. Когда светлейший переоделся, заместитель показал ему командирский гальюн и продемонстрировал, как им пользоваться, а заодно и курилку, предупредив, что во всех остальных местах курить небезопасно — можно взорвать корабль.

Еще через час вниз спустился Морев со старпомом, которые были приятно удивлены преображением светлейшего и пригласили того на завтрак.

В кают-компанию они прошли вчетвером и уселись за командирский стол.

— А где же остальные офицеры? — оглядев ее, поинтересовался князь.

— Они на вахте, ваше сиятельство и питаются по сменам, — сказал Круглов и дал знак вестовому подавать завтрак. Перед ними тут же появились тарелки с горячими отбивными, вареные яйца, масло, свежий творог и мед.

— А что будете пить, ваша светлость? — поинтересовался старпом. — Могу предложить на выбор чай, кофе или какао.

Потемкин не прочь был выпить чего-нибудь крепче, но, помня разговор с Сокуровым в каюте, решил воздержаться и остановился на кофе. После завтрака опекавший светлейшего заместитель проводил того отдохнуть в каюту и тихо прикрыл дверь.