Греческие богини. Архетипы женственности - Галина Бедненко

Джин Ш. Болен говорит о необходимости женщинам научиться слову «Нет», и эта простая трактовка вполне работает на мифодрамах. Роберт А. Джонсон, что примечательно, ошибается, когда пишет, что Психея все же помогает погонщику ослов:

«Несколько сучьев упало на землю, и Психея, будучи вежливой и доброй девушкой, подобрала их и вернула хромоногому старику, несмотря на то, что ей было запрещено это делать, чтобы не тратить свою энергию, сохранив ее для будущих тяжелых испытаний»[123].

Напротив, у Апулея недвусмысленно:

«Психея, не мешкая, направляется к Тенару, взяв, как положено, монеты и лепешки, спускается по загробному пути, затем, молча пройдя мимо убогого погонщика ослов, дав монету перевозчику за переправу, оставив без внимания просьбы выплывшего покойника, пренебрегши коварными мольбами ткачих и успокоив страшную ярость пса лепешкой, проникает в чертоги Прозерпины».

Ошибка Джонсона (или фантазия переводчика?) интересна: «хорошая девочка» должна оставаться таковой при любых обстоятельствах. Еще одна из странностей пересказа апулеевского сюжета Джонсоном — постоянное упоминание того, что Персефона была «вечной девственницей», в то время как она делила ложе с Аидом, а также была возлюбленной Адониса и Диониса. Но в целом Джонсон идет в интерпретации дальше, чем Джин Болен:

«Находясь на пути к богине подземного царства, женщина должна сохранить весь ресурс, не растрачивая его на достижение менее значимых целей».

Он также уделяет особое внимание символу Башни как рукотворному, созданному человеком ресурсу, обозначая ее, впрочем, как «культурный аспект нашей цивилизации», с одной стороны, и как «то, что видели в своих видениях другие великие и святые женщины прошлого» — с другой. Подобная трактовка кажется нам недостаточно ясно изложенной, хотя и, безусловно, близкой. Башня в мистическом испытании — это и одиночество, и возвышение духа. Этот символ действительно может быть близок женщинам, посвятившим себя некоему Пути, будь они монахинями, мистиками или оккультистками. Башня для такой женщины — это то, что создает, кирпичик за кирпичиком, она сама. То, что отделяет ее от окружающего мира, но и дает возможность видеть дальше. Это образ, близкий Коре-Персефоне. Для Коры и Безымянной Жертвы это башня Рапунцели, которая ожидает принца и освободителя. Для Персефоны — уже ее собственная Башня Волшебницы (которая может стать еще более крепкой тюрьмой, но сейчас речь не об этом).

Психея нарушает запрет и решает воспользоваться мазью красоты, ей так хочется понравиться своему возлюбленному... Но когда она открывает коробочку, из нее вылетает лишь смертный сон. Психея засыпает. (Вспомним давнее соперничество Персефоны и Афродиты из-за Адониса: уж не собиралась ли царица Подземного мира отомстить «подружке»?) Это пробуждает ее возлюбленного Купидона (Эрота). Он летит к Психее и пробуждает ее уколом своей стрелы. Этот поворот сюжета мы можем интерпретировать как погруженность женщины с сильным ролевым архетипом Коры-Персефоны в свой внутренний мир, в фантазии и иллюзии, мистическое восприятие жизни и некую потусторонность. Любовь, посланная Эротом, — или же ее развитый, созревший к тому времени Анимус (Логос) — может пробудить ее к жизни.

Помнится, когда я играла Психею в мифодраме, то категорически отказывалась открывать коробочку: мне ведь сказали «не открывать», и если есть правила — особенно для «нижнего мира», — то их лучше соблюдать, считала я. Когда же директор сообщила мне, что я могу не открывать коробочку, но тогда не пройду испытания, я подчинилась. Однако совсем закрыть глаза так и не смогла: я должна была быть бдительной и потому подглядывала.

Это интересно в связи с тем, что в реальной своей жизни я к тому времени достаточно давно занималась оккультными науками... Но бытовое волшебство (наподобие мази для Афродиты, делающей женщину неотразимо привлекательной) для каких-то конкретных жизненных целей меня уже не интересовало. Хотя, конечно, я узнаю эту тягу к «волшебной мази для Афродиты» в историях и желаниях колдовских клиенток. Невозможность закрыть глаза и «заснуть» тоже имела корни в реальном мировосприятии. Помимо необходимости контроля над происходящим (характерного для архетипа и сценария Афины) на мистическом пути, здесь перед нами символ профессионального оккультизма: надо быть бдительным даже в Подземном мире. Точнее, тем более в нем. Впрочем, это, наверное, уже ближе к архетипу и роли Гекаты, которая ночью видит как днем.

А в истории Психеи, пока та возвращается к Афродите, чтобы отдать ей мазь, Эрот (Купидон) летит к Зевсу (Юпитеру) и рассказывает ему обо всем. Зевс устраивает свадьбу Эрота и Психеи, перед тем дав ей выпить волшебной амброзии, чтобы она стала бессмертной богиней. И родилась у Психеи и Эрота дочь по имени Наслаждение. Так мы видим в самом конце настоящую Алхимическую Свадьбу, Священный Брак, соединяющий мужское и женское в одном человеке.

«Вижу цель, не вижу препятствий!»

Происхождение имени богини Артемиды (Артемис) неясно. Предполагают, что оно могло означать «медвежья богиня», «владычица» или даже «убийца». Артемида — дочь верховного бога олимпийцев Зевса и титаниды Лето, сестра-близнец бога Аполлона.

Лето зачала от Зевса близнецов — Аполлона и Артемиду — вне брака. И жена громовержца Гера послала змея Пифона, чтобы он преследовал несчастную беременную женщину повсюду, не давая ей остановиться. Однако той все же удалось родить Артемиду, а новорожденная богиня тут же помогла матери произвести на свет своего брата-близнеца Аполлона.

Маленькую Артемиду признал ее отец Зевс и щедро одарил по ее просьбе. Он дал ей право быть вечной девственницей, носиться по диким местам, охотясь на дичь, со свитой молодых девушек и девочек. Своими стрелами богиня могла насылать на людей болезни и смерть за те или иные грехи. Иногда ее молили о быстрой и безболезненной смерти. Насылая болезни, она могла и лечить их. Похожая на брата-близнеца, она старалась во многом быть наравне с ним. Она так же предпочитала общество своего пола, как Аполлон — своего.

Артемида стала защитницей младенцев и всех животных, сосущих молоко, а также подростков и молодняка. Она всегда приходила на помощь тем, кто молил ее. Вот как описывает характер богини А. Тахо-Годи:

«Богиня обладает решительным и агрессивным характером, часто пользуется стрелами как орудием наказания и строго следит за исполнением издавна установленных обычаев, упорядочивающих животный и растительный мир[124]... Факты, подчеркивающие губительные функции богини, связаны с ее архаическим прошлым — владычицы зверей на Крите»[125].