Как я прогуляла урок некромантии - Виктория Миш

Как будто знал нечто такое, о чем я и не догадывалась.

Зазнайка!

- У вас есть дар к предсказаниям? Или вы умеете читать мысли? – едко спросила я, когда мы дошли до калитки.

Определенно, магистра стоило поставить на место. И не только потому, что он приставал с дурацкими вопросами и на что-то намекал. Он мог скомпрометировать меня своей дружбой.

В Академии многие недолюбливали фамилию Грацифизус. Не стоило давать поводов к новым сплетням или травле.

Рэдгоун был высоким, стройным и в целом симпатичным мужчиной. Даже его черные нечёсаные волосы смотрелись неплохо, добавляя флера загадочности к образу магистра зельеварения. Наверняка, в него влюбятся. И будут ходить за магистром толпой.

И в ней мне точно не место.

- Ты чего, Гелла? – тут же вскинулся ведьмак, - Говори со мной как прежде на ты. Мы с тобой одной ведьмовской силы… Меня твое выканье обижает.

- Нет-нет, магистр! – уж чем я умела побеждать противников, так это милой улыбкой, - Не стоит фамильярничать. Вы – магистр, как и магистр Формблю… С одной стороны баррикады. А я – как и все остальные студенты, с другой.

- Ясно! – ведьмак помрачнел и отвернулся, - Тогда давай скорее закончим проверку домов и вернемся в Академию. Мне нужно проверить кое-что перед следующим уроком.

- Конечно! – мило хлопнула ресничками я и послушно спросила: - Вы первый войдете в дом? Мне остаться снаружи? Стоять в саду? Лежать у калитки?.. То есть, стоять верхом на калитке?

- Хватит паясничать, Гелла! – скривился Рэдгоун и толкнул калитку следующего дома ногой, - Я думал, мы подружимся. А у тебя опять… эти перепады настроения!.. Мне даже жалко Формблю!.. Попал мужик, ни за что!..

И он горестно покачал головой.

- С чего это вдруг вам его жалко? – вскинулась я.

Никакие это не перепады, а здравый смысл!

Ведьмак не ответил. Лишь только когда остановился перед парадной дверью маленького кирпичного домика и постучал кулаком, я услышала тихий выдох:

- Как у чертовой бабушки!..

К счастью, в этом доме, как и в последующих жители находились. Пусть испуганные, подверженные иррациональной тревоге, но живые и здоровые. Они с порога огорошивали нас своими признаниями: «Там на улице что-то ходило… Мне послышалось нечто странное… Что-то проскрежетало за дверью, я побоялся выйти… Пучеглазое нечто стояло на дороге… Да нет, оно живое! Точно вам говорю!..»

И если вначале я принимала эти слова за правду, то после третьего дома Рэдгоун остановил меня словами:

- Расслабься, Гелла… На тебе лица нет! Здесь всё так примитивно и ясно, что даже неинтересно.

- О чем это вы?

- Присутствие лича никогда не остается незамеченным. Обычные люди испытывают страх, тревогу, мучаются в ожидании чего-то страшного и непоправимого. Они сами не понимают, что их напугало. А уж разгулявшееся воображение и отсутствие элементарных знаний нечисти подбрасывают им такие звуки и картинки, что они лишь утверждаются в своих подозрениях…Я всё проверил, никаких следов зомби или кого-то другого в этих домах нет.

- То есть, они врут? – родилась призрачная надежда, что я ко всем странностям, творившимся в городе, отношения не имею.

Нет, понимаю, что всё это слишком подозрительно после моего прогула и ночных приключений, но… вдруг всё-таки это не я?!

- Сочиняют, - снисходительно поправил меня Рэдгоун, - Знаешь, Гелла, очень тяжело разубеждать уверенных в своей правоте людей. Проще кивать и поддакивать. И делать свою работу. А здесь даже делать нечего – всё чисто.

- Ясно, - слова ведьмака меня воодушевили.

Настроение дернулось, расправило крылья и почти улетело в небо. Эх, еще бы чашечку чая с травами, да булочку с изюмом! И жизнь точно наладилась бы.

- Последний дом и площадь, - Рэдгоун пошел вперед, - Смотрю, Формблю с парнем ушли вперед нас… Подтягивайся, Гелла. Мы отстаем!

- Ага! – счастливо улыбнулась я.

Салюта нет, осмотр городка подошел к концу. Получается, что здесь были не мои разгулявшиеся зомби. Единственный, кого мы обнаружили – это лич.

И то, что лич безобразничал – совершенно меня не касается и ко мне не относится. Он ведь не мой. Нет во мне такой силы, чтобы призвать к жизни неупокоенного некроманта.

Сомнение кольнуло противной иголочкой.

У меня сил нет. А у Формблю, силу которого я позаимствовала?

- А вот у него есть! – убито прошептала себе под нос я и остановилась.

Но ведь не мог один только лич сбежать с кладбища! Или уж целой оравой сбегать, воспользовавшись тем, что периметр я поставила не сразу или…

- Гелла, ты идешь? – окликнул меня Рэдгоун.

Он уже стоял на крыльце последнего домика и общался с хозяевами. Обычными людьми и, к слову, не сильно напуганными…

- Ох! – я натужно улыбнулась и подошла ближе, - Здравствуйте! Как поживаете?

- Спасибо, милая, - седовласая старушка заботливо придерживала под локоток супруга, - Тихо у нас стало. Даже слишком тихо… Деток не слышно, игр их тоже… Вымирает наш город потихоньку. Все едут в столицу, за сладкой жизнью, за новыми ощущениями…

- Да, - поддакнул ее муж, - Никого теперь нынче нет…

- Стареем мы, - кивнула старушка и поправила тонкую ажурную шаль, которая укрывала ее плечи, - А жить одним скучно… Вот и наша дочь уехала и внуков с собой увезла… А так приятно было слышать детский смех!

Мы с ведьмаком переглянулись. Если будем слушать все рассуждения о былых временах и нынешних нравах, то до вечера не уйдем.

- Ничего подозрительного нет? – на правах младшего невоспитанного поколения перебила я.

Ответить старушка не успела – сказал Рэдгоун:

- Нет, всё чисто. – потом повернулся к поджавшей губы женщине и мягко произнес: - Простите, миссис Смит, что так получилось. Мы очень спешим и вынуждены покинуть вас. Начальство ждет, а времени мало…

- Понимаю, - кивнула старушка и мы не без облегчения попрощались и выпрыгнули на площадь.

Формблю и Димитрий уже ждали нас у неработающего фонтана. Собранные, как пантеры перед прыжком, мрачные, как сто ведьмаков перед весенним ритуалом.

Мы шли к ним по выщербленной мостовой и с каждым шагом мне становилось не по себе.

Что-то произошло. Что-то серьезное и страшное, иначе Формблю не хмурил бы так брови!

Мда, Гелла. Сегодня явно не твой день. Как и вчера. Как и позавчера…

Больше всего мне хотелось разъяриться и в отчаянии взвыть: а когда же