Я остаюсь - Александр Башибузук

Кстати они тоже время не теряли… произошли некоторые изменения в иерархии девушек. У Соль оказалось, здорово расцарапано лицо, но выглядела она радостно и некоторым превосходством посматривала на своих подружек, У Пады наливался фиолетовым здоровенный синяк под правым, а у Сун так и под обеими глазами. Видок у них был нерадостный, из чего можно свидетельствовать, что при проведении легитимных прений по выборам избрания старшей жены безоговорочно победила Соль. Что она и засвидетельствовала, первой обняв Джонни и рыкнув остальным кореянкам приказ, помогать ей ухаживать за ее мужчиной.

Как все интересно и любопытно складывается, чисто первобытно-племенные отношения, но кажется Паку нравится, а мне так совсем до лампочки, пока эта возня не мешает общей ситуации.

Мы все быстро вымылись, приняв Хатори в свою компанию, то есть в свой душ, возражений и особых стеснений от Эсси не последовало слава богу, потом я вытащил из ноги маленький осколочек, попал он совсем не глубоко, практически под кожу, заклеил ранку пластырем, затем мы переоделись и собрались за котлом с едой в ангаре у корейцев. Появился повод хорошо накушаться вискарем, день явно оказался не из рядовых. Что мы и сделали с большим успехом.

Сеанс связи с дедом прошел быстро и без особых сантиментов. Он поинтересовался нашими делами, заставил пообещать, что я не буду совершать безумств как мой покойный отец, а дед подозревал, что я во всем точная его копия, потом сказал пару слов Эсмеральде и она опять немного попускала слезки. Его помощник заверил, что все идет по плану, подготовка к эвакуации идет и скоро счастливая семья воссоединится. Вот только… вот только мне не показалось, что все у них хорошо, было какое-то напряжение в голосах, но возможно я ошибаюсь, даже скорей всего точно ошибаюсь, у всех напряжение в голосах, времена такие…

Радио я не включал, гнал от себя мысль о своей однокласснице как можно дальше, после сегодняшних событий было ясно, что в центральные районы LA, не иначе как на колонне танков ехать смысла нет… бесполезно, разве только для очистки своей совести геройски погибнуть, да и то не получится, сожрут, переварят и высрут… что же в этом героического.

— … а знаешь Сашка, почему я тебе после выпускного не дала? — в темной, отливающей по углам бордовым комнате, заполненной какой-то радиоаппаратурой, с гипертрофированно большими, мрачно блестевшими никелем, тумблерами, циферблатами и ручками, на столе танцевала Анжелика Говорова, одетая в прозрачный пенюарчик и разговаривала, маня меня руками. — Ты же Сашка не догадываешься, почему…

Я хотел сказать ей, что знаю, — потому что она избалованная, стервозна я сучка, но не мог произнести не слова…

— А я хотела… я очень хотела… — Анжелка сделала несколько неуклюжих па. — Я даже договорилась с Иркой про дачу ее родителей, я даже купила этот пенюарчик…

Горло и язык словно закаменели и я не мог произнести ни одного звука, даже головой кивнуть не мог…

— А теперь все равно… жалко конечно, да и ладно… и уже не дам никогда… потому что тебя сожрали и меня сожрали… — Анжелика распахнула пеньюар и я с ужасом заметил, что ее точеное голое тельце все покрыто сине-черными трупными пятнами и местами объедено до костей…

— … млядь… Буффа, мать твою… — меня выбросило из сна, как хорошим пинком. Слава богу… живой… рядом Эсмеральда… все хорошо… а Анжела?

Я схватил радио и пошлепал в дальний конец ангара, будить Эсси не хотелось, угомонились мы около трех часов ночи… щелчок тумблера и…

— … я его любила… — пьяненький, хриплый голос Анжелики изливал слушателям душу. — А он… а он… он сука… самовлюбленная скотина, меня даже не замечал… он перетрахал половину школы, а, я… а, я… я его любила и не дала из вредностииии… короче пошли все нафуууй и ты Сашка тоже… у меня есть еще пять «Милки Вей», кварта вискаря и дофуя травы…еще три дня, еще три денечка и я пущу гребанную пулю себе в гребанный лоб, идите все в жопу и слушайте гребанную «Нирвану»… а я буду спать…

Вот зараза… это же она про меня… не трахал я всю школу, так девки сами базарили, мне просто некогда было, какие девки, соревнования за соревнованием… нет мля… надо что-то делать. Она меня так доведет до сумасшествия…

Глянул на часы. Залез в ледяной душ, потом приготовил на примусе себе чай, а Эсси кофе. Подавать кофе в постель стало моей почетной обязанностью.

Глянул на часы… половина седьмого, как раз десять минут на душ, двадцать минут на маленькие утренние радости, затем подъем. Дел на сегодня я запланировал воз и еще маленькую тележку. Тем и лучше. Ни у кого не будет времени на дурные мысли, в первую очередь у меня. Как говаривал мой старшина, прапорщик Файнберг, от хорошего солдата должно пахнуть дерьмом и потом, а думать он должен только в свободное от нарядов время и как раз работа образцового старшины состоит в том, что бы этого самого времени у солдата было как можно меньше.

— Мi Reina, вставай… — я чмокнул свою жену в висок прикрытый пушистыми волосами. — Вставай моя радость.

— Отстань дурак… видишь я еще сплю… — промурчала девчонка и перевернулась на другой бок, при этом выставив из-под одеяла свою попку, и сделала она это специально… это же Эсси, само совершенство в науке притворства.

— Mi Zorro… не притворяйся. Сейчас за попку укушу…

— Ай… не надо… — Эсси перевернулась на спину при этом полностью освободившись от одеяла и застыла в совершенной наготе, глаз не открывала, но левый глазик все-таки хитро блеснул из-под века…

— Сюда тоже укушу, — я чмокнул жену в животик. — Я уже тебе кофе сделал, подъем лентяйка.

— Ты самый вредный Алехандро… поставь кофе на стул… — Эсси не открывая глаз сладко потянулась. — Поставил? Теперь целуй меня сюда и сюда…

Подъем состоялся на пятнадцать минут позже…

Подъем, кофе, сэндвичи с арахисовым маслом и джемом, за тем развод на работы. Пак оказался не способным на какие-либо активные действия, выглядел совсем печально, все-таки его здорово приложило об автобус и я его оставил на попечение Хатори и Соль. Эсси руководила Падой и Сун, во вчерашних наших трофеях оказалось много обмундирования, продуктов и охотничьих и туристических мелочей, требующих женской руки. Я же как всегда занялся оружием и боеприпасами.

Собственно оружия, оказалось совсем немного. Три гражданских самозарядных карабина НК SL-8, под патрон 5,56х45, гражданская версия немецкой G-36, очень удобные легкие машинки, только с кастрированными магазинами и без режима автоматического огня, два подобных карабина «Таурус СТG2», только под патрон 9х19 Para, и опять же гражданский самозарядный карабин HK USC, с удлиненным стволом, чем у его военного аналога UMP и другим пластиковым ложем. Карабин этот был под патрон 45АСР. Еще несколько «аркообразных», то есть на базе АR-15, гражданских карабинов под 223тий калибр различных фирм, карабин СКС, только югославского производства, почтенная отечественная винтовка Мосина и четыре двустволки двенадцатого калибра с короткими стволами, больше похожие на обрезы переростки.