Дни гнева, дни любви - Роксана Гедеон

Королева засмеялась, нежно обнимая меня за плечи.

– Вы скажете мне вашу просьбу позже, Сюзанна. Я обещаю вам, что любое ваше желание будет исполнено. А сейчас… сейчас я немедленно сяду писать письма королю Швеции и Акселю де Ферзену.

Сразу взволновавшись, она прошлась по кабинету, ломая пальцы.

– Аксель тут же будет здесь. О, я уверена, он поможет нам, как никто другой.

Я тактично промолчала, хотя и не разделяла этого мнения. Ферзен всегда казался мне слишком ветреным. Впрочем, не могла же я отрицать, что раньше, в самые тяжелые минуты, он всегда являлся по первому зову королевы и готов был защищать ее до последнего.

Любовные отношения Марии Антуанетты с графом де Ферзеном были близки к супружеским. Людовик XVI знал об этой связи уже давно, а года два-три назад между королем и королевой, по слухам, состоялся откровенный и доверительный разговор, после которого Людовик XVI отказался от всяких супружеских прав на жену и после которого уже никогда не переступал порога ее спальни. Мария Антуанетта, как говорили, обещала мужу сохранять внешние приличия. Таким образом, Ферзен стал как бы шведским супругом королевы.

Как бы там ни было, я могла засвидетельствовать, что с тех пор Людовик XVI и Мария Антуанетта жили на редкость дружно, и каждый из них поклялся другому, что не покинет Францию в одиночку. Эта клятва, возможно, очень осложняла побег, но с ней приходилось считаться.

Мария Антуанетта писала, а я терпеливо ждала, думая, что королева, быть может, захочет со мной посоветоваться. В этот миг дверь кабинета отворилась, и вошла госпожа Кампан, камеристка.

– Государыня, тот молодой человек, которого вы вызвали, уже явился и ждет.

Королева оживленно поднялась, взглянула на меня, и в глазах ее блеснуло лукавство.

– Знаете, Сюзанна, – сказала она, – так получилось, что не вы первая сообщили мне приятные новости.

– Не я? Но кто же тогда мог знать, что…

– Вы первая привезли нам письменные подтверждения согласия моего брата нам помочь. Но устно мы узнали об этом раньше.

– Ваше величество, я не понимаю, как это может быть. Император именно мне передал бумаги и именно на меня возложил честь передать их вам.

– Сейчас вы все поймете, дорогая. Поверьте, это ничуть не умаляет ваших заслуг.

Она подошла к двери и приказала:

– Госпожа Кампан, прошу вас, пригласите графа.

Повернувшись ко мне, Мария Антуанетта добавила:

– Этот молодой человек раньше помогал нам за границей, и очень хорошо помогал. Но вчера он доложил о своем прибытии и заявил, что готов служить нам здесь. Я приняла его услуги.

За дверью послышались быстрые шаги, и через секунду я с изумлением увидела на пороге кабинета графа Дюрфора.

Как всегда, одетый с иголочки, в белокуром парике, надушенный, в белых перчатках и при шпаге, он низко склонился сначала перед королевой, а потом – так же низко – передо мной.

– Государыня, я готов выслушать ваши распоряжения. Ошеломленная, оскорбленная до глубины души тем, что вижу его перед собой, я сдавленным голосом обратилась к королеве:

– Как же это, ваше величество? Человек, которого вы имели в виду, – граф Дюрфор?

– Да, моя дорогая, – с улыбкой отвечала королева, – и мне жаль, что вы не слышали, как восторженно он о вас говорил…

Заметив мой холодный взгляд, королева перестала улыбаться.

– В чем дело, господа? – спросила она, обращаясь к нам обоим. – Вы даете мне понять, что я напрасно свела вас вместе? Ответьте мне, господин граф!

Дюрфор снова поклонился.

– Ваше величество, – сказал он, – я не знаю, что ответить вам по этому поводу.

– Мадам, – заявила я, вне себя от гнева и унижения, – прошу прощения, но я чувствую себя не в силах оставаться в одной комнате с этим человеком.

Мария Антуанетта покачала головой.

– Право же, все это странно. Сюзанна, может быть, вы объясните мне, в чем тут дело?

– Ваше величество, умоляю вас не настаивать; если я начну говорить, это будет слишком позорно для графа Дюрфора. Позвольте мне удалиться.

Дюрфор ступил вперед.

– Государыня, позвольте удалиться мне. Я пришел к вам после принцессы, я мужчина – из всех соображений будет лучше, если удалюсь я и избавлю принцессу от испытания видеть меня.

Королева сделала растерянный жест рукой, показывая, что отпускает его. Когда дверь за ним закрылась, Мария Антуанетта внимательно взглянула на меня.

– Ну, теперь мы одни и…

– Простите, что прерываю вас, ваше величество, но, поверьте, мне унизительно даже слышать имя этого человека.

– Хорошо. Если вам это неприятно… Хотя с другой стороны, я дала ему столько поручений…

Заметив выражение моего лица, натянутое и бесстрастное, она замолчала не договорив. Я перевела дыхание. До сих пор неожиданное появление Дюрфора в Париже не давало мне разобраться, что же все-таки заставило этого человека приехать сюда. В Вене он и словом не обмолвился о том, что собирается сменить свою дипломатическую работу за рубежом на беспокойную и опасную службу во Франции. Неужели причиной его возвращения была я? Нет, не следует даже думать об этом. Но если он считает, что я настольно лишена чувства собственного достоинства, что его недавняя выходка уже вылетела у меня из памяти и что я готова растаять от одного его появления, – в этом случае надо раз и навсегда дать ему понять, как глубоко он ошибается.

– О чем вы хотели просить меня, дорогая?

Голос королевы вывел меня из задумчивости, и я, уяснив, о чем она спросила, сразу почувствовала смущение.

– Государыня, мне стыдно признаться, но речь идет о деньгах.

Я знала о дружбе королевы с Полиньяками, с принцессой де Ламбаль, и знала, что они выпрашивали у нее огромные суммы. Для меня эта просьба была необычна, ибо я никогда не просила у королевы ни ливра. У меня было лишь несколько драгоценных безделушек, которые она мне дарила в знак признательности. И вот – полмиллиона ливров…

Мария Антуанетта выслушала меня без всякого удивления.

– Сюзанна, – сказала она решительно, – выходки спекулянта, каким бы богатым он ни был, не должны вас тревожить.

– Но сумма, ваше величество, – она ведь очень велика.

– Пришлите мне все ваши счета, я оплачу их, и это, поверьте, будет самой малой благодарностью за то, что вы сделали.

У меня словно гора с плеч свалилась. Теперь можно будет с насмешкой взглянуть Клавьеру в глаза – ему не удался его замысел. Паулино пересмотрел все наши расходы и выяснил, что я больше ничего Клавьеру не должна. И впредь, разумеется, дела с ним иметь не буду.