Око Золтара - Джаспер Ффорде

– Что, Эдди, примериваешься к карьере в киднеппинге?

– Заработок у гидов уже не тот, что раньше.

Гарет подумал над этим и кивнул. Нагнувшись друг к другу, они начали торговаться, и через пару минут Эдди вернулась к нам в сопровождении их первой жертвы. Это был мужчина лет шестидесяти с лишним, одетый в твидовый пиджак и брюки-гольф. У него было добродушное лицо и пышные усы, и складывалось впечатление, что он не спал в нормальной кровати не меньше недели.

– Это мистер Уилсон, – сказала Эдди, – а мы уезжаем.

Нам не нужно было повторять дважды, и все быстренько расселись по местам.

Я тихо спросила у Эдди:

– Зачем ты его выкупила?

– У меня есть идейка, как вернуть твоего Перкинса, и мне не нужны свидетели.

Я уставилась на нее, пытаясь понять, шутит она или нет. Нет, не шутит. Эдди кивнула в сторону разбойников, которые собирались уезжать.

– Вам пора прощаться.

Я подошла к Перкинсу.

– Привет, – сказала я. – Как себя чувствуешь?

– Так себе, – ответил он. – Они хотят подарить меня императору. Меня раньше никогда никому не дарили.

Я нагнулась к нему, поцеловала в щеку и, пользуясь случаем, прошептала:

– Верь нам. С тобой все будет в порядке.

Разбойники усадили Перкинса на свободного базонджи, и скоро вся их компания скрылись из виду в пыльном облаке. Проводив их взглядом, я вернулась к броневику. Можете себе представить, каково было у меня на сердце в эту минуту. Перкинс был мне практически бойфрендом, несмотря на свежую разницу в возрасте, и я не хотела его терять. Я посмотрела на часы. В семь нужно будет связаться с Тайгером по ракушке и сообщить о случившемся. Или Мубин, или леди Моугон наверняка придумают выход.

– Добрый день, – сказал наш новый спутник, как только мы снова двинулись в путь. – Можно без «мистера», Уилсона вполне достаточно. Я – орнитолог.

– Кто? – переспросил Кертис.

– Он изучает птиц, – объяснила принцесса.

– Вы разве не слышали, – бесцеремонно рассмеялся Кертис, – в Империи не осталось птиц.

– Отчего радость от наблюдения за ними многократно возрастает, – сказал Уилсон. – Только представьте себе, какой это восторг: обнаруживать птиц там, где их нет. Восхитительно.

– Ну вы и псих, – фыркнул Кертис.

– Как грубо, – беззлобно отозвался Уилсон. – А кто будет ваш волосатый приятель, и в курсе ли он, что его причинное место у всех на виду?

– Это Ральф, – сказала я. – И мне кажется, ему все равно.

– У-ук, – подал голос Ральф, как бы соглашаясь.

– Орнитолог, говорите? – переспросила я, возвращаясь к предыдущей теме.

– Я потому так легко и сторговалась за его выкуп, – сказала Эдди. – Гарет принял орнитолога за антолога. Люди прикладных профессий, владеющие искусством составления поэтических сборников, это доходный товар, который легко сбыть, тогда как любители птиц только едят за твой счет и приговаривают: «О, остановите машину, кажется, я вижу пеструю гузотряску».

– Где? – встрепенулся Уилсон, не сообразив, что это было сказано для красного словца. – Вот ведь какая ирония, – добавил он. – Я ведь еще и антолог по совместительству. Только меня об этом не спросили, ну и я не стал рассказывать. А вам я, кстати, очень благодарен. В знак признательности я расскажу вам сейчас о небесном коньке. Эта птица размером с воробья обладает плотностью, сравнимой с плотностью гелия, и вьет гнезда на восходящих потоках воздуха…

– Скука, – сказал Кертис.

– Опять грубо, – ответил Уилсон.

– Куда вы направляетесь? – спросила я.

– Сейчас – туда. – Он махнул рукой по направлению движения. – У меня нет четких планов. А вы?

– В Ллангериг, – ответила я. – А оттуда, если все сложится, на Кадер Идрис.

– Смотреть на левиафанов? – спросил он восторженно.

– Очень может быть.

– Я рад присоединиться. Они не совсем, конечно, птицы, но тоже с крыльями, и их брачные ритуалы до сих пор не изучены…

– У нас пятидесятипроцентный фактор риска, – предупредила я. – И пока что все мы живы, так что математически вы очень рискуете.

– А я все равно присоединюсь, – сказал Уилсон, широко улыбаясь. – Говорят, левиафаны – это абсолютное загляденье.

За следующий час не произошло ничего примечательного. Мы миновали узкое ущелье, где пришлось заплатить оскорбительно маленькую сумму двум мелкокалиберным разбойникам за право продолжить путь, и выехали к озеру Клаеруэн, которое на самом деле было громадным водохранилищем, уютно угнездившимся в самом сердце Четвертины. Мы проехали около мили вдоль его берегов, пока не увидели лагерь – типичная туристическая стоянка, который был разбит по всему региону специально для усталых путников, жаждавших устроиться на ночлег, где их ничто не потревожит.

Мы вкатили в пустынный лагерь и припарковались рядом с останками давно заброшенных бронированных автомобилей, и Эдди сказала:

– Значит, так. Здесь мы устроим привал и заночуем. Знаю, что время детское, но завтра нас ждет долгий день, если мы хотим успеть в Ллангериг до темноты.

Мы вылезли из броневика и любовались озером, которое было не меньше мили в ширину.

– Оно же идеально… круглое, – сказал Кертис.

– Я читал в «Конспиралогическом Теоритике», что здешние озера на самом деле кратеры, оставшиеся после испытаний сверхсекретного термомагического оружия в восьмидесятых, – поделился Игнатиус.

– Какого-какого оружия? – не понял Кертис.

– Это взрывы, детонирующие посредством магии, – объяснила я. – Обычно для этого берутся два несовместимых друг с другом заклинания, потому что они будут пытаться перебороть друг друга, постепенно наращивая силу своего воздействия. Если вовремя не заморозить этот процесс, заклинания или загасят друг друга, или засбоят и преодолеют кризисную точку, в результате чего произойдет мощный взрыв. В теории такие заклинания достаточно просто записать, а потом смотришь – и пара каракулей на салфетке уже стерла полгорода с лица земли.

– Последствия магических испытаний еще много лет давали о себе знать, – подхватила Эдди. – Каких только чудес тут не случалось: шаровые молнии, аппарации, левитации. Есть версия, что базонджи именно тут и возникли. Дескать, пони и окапи стояли слишком близко друг к другу на водопое, мимо пролетело заклинание, вжух – и они слились вместе.

– Ого, – протянул Игнатиус. – Ну прямо как будто мы стоим рядом на испытательном полигоне оружия массового поражения или типа того.

– Не «типа того», – сказал Кертис. – Мы и так стоим на испытательном полигоне.