Тихая гавань - Даниэла Стил

И хотя часто случалось, что его пациенты во время занятийнаходили себе новых спутников жизни, Блейк настойчиво советовал имвоздерживаться от свиданий, пока не закончится курс психологического тренинга.Поддавшись искушению произвести впечатление на своего избранника, его пациентымогли попытаться что-то скрыть или выдать желаемое за действительное, а этогоему не хотелось. Это требование, а также условие строгой конфиденциальности вомногом обеспечивали те успехи, которых он добивался, хотя, конечно, находилисьлюди, которые не выдерживали и все-таки назначали друг другу свидания еще дотого, как заканчивался четырехмесячный курс групповых занятий. Но и тогда Блейктолько повторял им, что до сих пор никому еще не удалось придумать«универсальный метод», для того чтобы найти себе нового спутника жизни.

Кто-то готов был ждать долгие годы в надежде найти супруга,но попадались и такие, кто не хотел и думать об этом. Кто-то считал, что обязанвыждать год, прежде чем отправиться на свидание или вступить в новый брак,другие, едва потеряв супруга, спешили обзавестись новым. По мнению Блейка, этововсе не значило, что человек ничуть не огорчался, потеряв мужа или жену.Наоборот, считал он, значит, человек этот чувствовал, что жизнь продолжается ион еще может и должен быть счастлив. И никому не дано право судить, хорошо этоили плохо. «Тут вам не общество ревнителей нравственности, – время отвремени повторял он во время занятий. – Мы тут, чтобы помочь друг другу, ане для того, чтобы кого-то судить».

Блейк никогда не скрывал от своих пациентов, что подтолкнулоего заняться групповым аутотренингом.

Много лет назад, в ненастную ночь, на обледенелой дороге онво время автокатастрофы разом потерял жену и двоих детей. Тогда он считал, чтожизнь его кончена. Но прошло пять лет, он снова женился на чудесной женщине, итеперь у него было уже трое детей. «Я бы женился и раньше, если бы встретил еесразу, но эта женщина стоила того, чтобы ее подождать», – часто говорилБлейк с улыбкой, которая не оставляла равнодушным никого вокруг. Но цельгрупповых занятий состояла вовсе не в желании убедить пациентов снова вступитьв брак – ведь среди них встречалось немало таких, кого это не интересовало.Тех, кто потерял брата или сестру, родителей или детей и чьи супруги оставалисьеще живы. Но все они были единодушны в одном: если теряешь тех, кого любишь,особенно ребенка, то это всегда угроза для брака. На занятия приходили инесколько супружеских пар, но чаще случалось так, что один из супруговстремился добиться цели раньше другого. Так что супруги редко приходили назанятия вдвоем, хотя Блейк считал, что это неправильно.

По какой-то неизвестной причине на ближайшем занятии вновьвсплыла тема свиданий, и Блейку так и не удалось обсудить желание Офелииподыскать себе работу. Но она заговаривала об этом уже не первый раз, и онпредложил ей задержаться после занятий, когда все разойдутся. Блейку пришла вголову одна мысль, и он почему-то сразу решил, что именно это ей нужно. Офелииуже удалось достичь определенного прогресса, хотя Блейку казалось, что сама онавряд ли так считает. Офелию до сих пор мучило чувство вины из-за того, что она??овсем забросила дочь. И Блейку меньше всего хотелось, чтобы Офелия винила себяеще больше. Апатия, в которую она погрузилась, не удивляла Блейка – с его точкизрения, такое поведение совершенно естественно. Куда страшнее другое – чточувства, которые она так долго сдерживала, вырвутся наружу и тогда боль от сознанияпотери станет невыносимой. Глухая стена, которой она отгородила себя от всегоостального мира, и стала для Офелии единственной возможностью удержаться, недать себе скатиться в пучину безумия. Если бы при этом не страдал ребенок,Блейк только радовался бы такому повороту событий. Впрочем, ему не раз ужеприходилось сталкиваться с подобной проблемой, а когда речь шла о супругах,такое происходило сплошь и рядом. Процент разводов был особенно высок среди техсупружеских пар, кто потерял детей. К тому времени, как им удавалось оправитьсяот горя, брак, как правило, разваливался.

Когда Офелия после занятий подошла к Блейку, онпоинтересовался, не хочет ли она поработать добровольцем в приюте длябездомных. Мэтт тоже предлагал ей что-то в этом духе, и Офелия решила, чтостоит попробовать, к тому же в приюте все-таки не так мучительно, как сноваокунуться в мир душевнобольных. И потом она всегда стремилась кблаготворительной деятельности, но при жизни Теда и Чеда у нее попросту не былона это времени. Зато сейчас времени у нее хоть отбавляй, с горечью подумалаОфелия. Ни мужа, ни сына!

Она с неожиданным интересом ухватилась за предложениеБлейка, и тот пообещал, что узнает, где нужны добровольцы. Возвращаясь домой вСейф-Харбор, Офелия продолжала думать об этом. Сегодня во второй половине днянужно отвезти Пип в больницу снять швы, вспомнила она.

Не успели они вернуться домой, как Пип моментально влезла вкроссовки и довольно заулыбалась.

– Ну и как ты? – поинтересовалась Офелия,разглядывая дочь.

За последние дни они разговаривали больше, чем за весь год.Конечно, прежней близости между ними пока не установилось, и все-таки это былобнадеживающий признак. Может, она выздоравливает, с тихой радостью подумалаОфелия. Возможно, и разговоры с Мэттом сыграли свою роль. Он явно действовал нанее умиротворяюще. Да и неудивительно – сразу чувствуется, какой он добрый,заботливый человек. Сколько раз жизнь била его, а он все-таки не замкнулся всвоей скорлупе, не потерял способности сочувствовать другим, оставшись таким жеживым и деятельным, как и раньше. Да и занятия в группе тоже во многом ейпомогли. К тому же ей нравились те, кто занимался вместе с ней.

– Чуть-чуть еще болит, но это ерунда, –поморщилась Пип.

– Вот и хорошо. Теперь главное – не перетрудитьногу. – Офелия догадывалась, что у Пип на уме. Небось сгорает от желанияпомчаться на пляж, отыскать Мэтта. За это время у нее собралась внушительнаяколлекция рисунков, и Пип не терпелось похвастаться ими. – Почему бы тебене подождать до завтра? Боюсь, сегодня уже поздно, – рассудительнопосоветовала Офелия.

Пип для нее была как открытая книга. Только вот последнеевремя она нечасто туда заглядывала, с раскаянием подумала она. Но сейчас,похоже, они с Пип снова понемногу становятся так же близки, как раньше. Они обечувствовали это и вместе радовались.

На следующее утро Пип едва дождалась, когда можно будетпойти на пляж. Под мышкой она несла альбом для рисования и набор карандашей,которые принес Мэтт, в руках – пакет с бутербродами. Офелия хотела былосказать, что пойдет с ней, но потом передумала, решив, что не стоит им мешать.Главное – их дружба, а то, что ее тоже тянет к Мэтту, не так уж важно. У нихеще будет время. Убедившись, что Пип не забыла надеть кроссовки, Офелияпомахала дочери вслед. На этот раз Пип не бежала бегом, как обычно, а шлаосторожно, глядя под ноги. И вот наконец она заметила Мэтта. Он тоже как будтопочувствовал ее приближение. Оторвавшись от картины, Мэтт обернулся, и на лицеего появилась широкая улыбка.

– Я так и думал, что ты сегодня придешь. Решил, что,если тебя не будет, я сам загляну проведать тебя. Ну, как твоя нога?