Соврати меня - Яна Лари

– Мир, Маша дала мне отставку. Мне хреново. Куда прикажешь идти, если не к лучшему, чёрт возьми, другу?

Достаю из кармана пачку сигарет, думая, что на это ответить, и понимаю – Дима заслуживает правды. Скрываться глупо, я всё для себя решил. Выбирая между девушкой и другом, я по-прежнему выберу друга. Выбирая между другом и будущей матерью своих детей, я тоже сомневаться не стану – решение однозначно будет не в его пользу. Если Дима не захочет меня знать, я пойму, но буду надеяться, что взяв на руки первенца от своей любимой женщины и он сможет понять... однажды.

Пачка сигарет хрустит, сминаясь в моём кулаке. Курить не хочется. Хочется врезать, только непонятно кому: ему, себе, по дверному косяку? Виноватых-то нет. А напряжение есть, даже в переизбытке, и оно ищет выход. Пора с этим кончать.

– Ладно, – отступаю в сторону, пропуская его в дом. – Ты пришёл не вовремя, но зато по адресу.

И всё же в библиотеку заглядываю сначала один. Нужно убедиться, что Маша успела привести себя в порядок.

В полумраке комнаты ни души. Второе – целое – окно распахнуто настежь. Маша оказалась неготовой встретиться глазами со мной... с ним? Неважно. Имеет право.

– Ну и чего застыл?

Пристальный взгляд Димы будто рентгеном проходится по моим мыслям.

– Какая моча тебе в голову ударила? – киваю в сторону поблескивающих на полу осколков, отвлекая его внимание от белеющего рядом с креслом кружева.

"Пусть она к тебе придёт и сама разденется. Увижу своими глазами – вычеркну не раздумывая" – колотится в висках его голосом. Я тогда не хотел играть в эти игры, и сейчас мне неприятна одна мысль, чтобы он узнал о случившемся таким грязным способом. Пока Маша видит во мне всего лишь опыт, признаваться не в чём, а интимная сторона вопроса касается только нас с паучонком.

– Решил взять с тебя пример, – отстраненно бормочет Дима, складывая осколки на подоконник.

Часть внимания приходится сместить на то, чтобы спрятать Машино бельё в карман шорт к смятой пачке сигарет.

– Чёрт! Больно-то как! Су-у-у-ука...

– Порезался, Золушка? – оглядываюсь через плечо. Пара капель крови стекает по его пальцам на светлые брюки. – Моя домработница будет не в восторге от новости, что кто-то так бездарно пытается отнять её хлеб. Тебе достаточно оплатить замену стекла. Сугубо в воспитательных целях, раз ты такой прилежный ученик.

– Завались, и так тошно.

– Смотри, не падай в обморок, сгоняю за антисептиком.

По уже сложившейся традиции в качестве антисептика решено использовать вискарь. Дима к моему возвращению уже топчется в прихожей. Оценив его болезненную бледность, предлагаю показаться врачу, но на ладони друга действительно всего лишь безобидная царапина. Обеззаразив на улице рану, оставляю мастера на попечении вызванной внеурочно домработницы и устраиваемся в беседке. Пьём чисто символически. Дима задумчиво вспоминает наши проказы, которые я, занятый своими мыслями, впервые слушаю вполуха. Так проходит весь остаток дня. С закатом на скулы друга возвращается румянец и я со спокойной душой отправляю его восвояси. Самое время наведаться к Маше.

Маша

Вечер зажигает на небе первые звёзды. Ещё слишком рано, чтобы начать готовиться ко сну, и слишком поздно для одиноких прогулок по городу. Провалив пару дежурных попыток дозвониться до мамы, я по третьему кругу заплетаю волосы в косу, не зная чем ещё занять беспокойные руки.

Мои мысли остались в библиотеке Арбатовых, с единственным мужчиной, который подобрался ко мне так близко, что сумел обойти даже врождённую стыдливость. Тело до сих пор дрожит отголосками пережитой эйфории, помнит каждое прикосновение, каждую ласку, каждый поцелуй, и всё равно томится уверенностью, что может быть лучше. Не знаю, возможно ли это в принципе, но низ живота настойчиво тянет чувством не наполненности. Фактически Мир сделал то, за чем я пришла. И мне понравилось до сладких судорог. Ещё бы избавиться от ощущения, что это был умелый фокус, а с настоящим волшебством меня как раз таки продинамили.

Вот как теперь выяснить? Второй раз я к нему точно не пойду. Не пойду же? Нет, точно не пойду... по крайней мере сегодня. Как подумаю, что придётся смотреть в его бесстыжие глаза становится почти также стыдно, как было хорошо пока он ими смотрел туда, куда по-хорошему ни одна приличная девушка смотреть не позволит. Выходит, я неприличная? Да какой там – распутная! А раз терять больше нечего, почему не вернуться, к примеру, за бельём?

Стоит решению сформироваться в голове, входную дверь сотрясает требовательным стуком. За пару секунд необходимых на то, чтобы сбежать на первый этаж, я успеваю примерить на обнаглевшего гостя с десяток гневных эпитетов, в списке которых "беззаботное чучело" по праву является самым безобидным. А всё потому что ничто – даже подробная экскурсия у меня меж ног!– не даёт Миру право стучать в мою дверь ногами.

Его нахальная физиономия подмигивающая в дверной глазок только подливает масла в огонь.

Щелчок замка, и самодовольное "Вот это я понимаю – оперативность", обдающее слабым запахом виски моё лицо, окончательно вышибают остатки дружелюбия. У меня даже слов нет! Сначала от ярости, а затем от удивления, когда замечаю, что руки сводного брата заняты целой горой баночек и картонных упаковок.

– Ты выглядишь возбуждённой. Как будто ждала гостей... – короткая усмешка и голодный мрак его глаз скользит по моему телу сжигая ситец платья в пепел. – Или сама собиралась в гости... Я прав?

Смутившись, пропускаю гостя в дом, избегая встречаться с ним взглядом. У меня щёки горят, наверное, кострами. Неловко до крайности. И ещё более неловко от того, что Мир с порога всё понял.

– Ну проходи, раз пришёл... сам.

– Я просто вспомнил, что ты упорхнула так и не дождавшись того главного, за чем, собственно, приходила, – ещё одна усмешка, на этот раз плотоядная и придающая сказанному порочный подтекст. – Вот и сгрёб всю соль, что дома нашёл. Где у тебя кухня?

Я суетливо веду его за собой по коридору, уверенная, что ещё одной волны крови прилившей к лицу моя голова точно не выдержит. Не могу смотреть ему в глаза. Будто заново всё переживаю. И стыдно. Мамочка, как стыдно! И в то же время сладко, и дыхание срывается, и хочется ещё...

На кухне хлопаю ладонью по выключателю, молча указываю на стол. По-прежнему не оборачиваясь, останавливаюсь напротив окна. За спиной слышится грохот сваленной на столешницу соли. Теперь у него руки свободные и Мир может ими... да что угодно! Он может всё. И я не собираюсь ему отказывать.

Вот Мир делает шаг. Останавливается. С еле слышным щелчком гасит свет...

Кухня погружается в золотистый полумрак от светящего в окно уличного фонаря. Отчаянно прикрыв глаза, считаю про себя до десяти, пытаясь успокоиться. В полутьме немного проще.

– Я хочу поцелуй за свою услугу.

Именно "хочу".