Колдовской сезон - Айла Дейд

хотя бы несколько часов, совсем немного…

Раздался стук. Инстинктивно я подскочил и в течение нескольких секунд находился в позе, приготовившись атаковать. Но, когда он прозвучал в комнате во второй раз, я расслабился. Я знал этот тихий, робкий звук.

Почти бесшумно я поднялся, пересек комнату и открыл дверь. Свет луны падал на ее светлую кожу, преломляясь в чертах лица, похожих на эльфийские. Дождь промочил ее одежду; пряди волос цвета лисы прилипли к лицу девушки. Ее взгляд скользнул по моему телу и остановился на выпуклом месте трусов-боксеров. Изобель сглотнула.

– Привет.

– Привет.

Воцарилась пауза, во время которой мы просто смотрели друг на друга. Наконец на ее губах появилась улыбка, на которую мой желудок отреагировал странным толчком.

– Ты позволишь мне войти?

Я сделал шаг в сторону. С одежды Изобель капала вода. Я пошел в ванную и вернулся с полотенцем.

– Спасибо. – Изобель промокнула им волосы и выскользнула из сапог. Вздох облегчения вырвался из ее уст, когда Изобель села, вытянув ноги перед камином.

– Арчибальд Бернетт – самый утомительный, раздражающий и ненадежный партнер, которого только можно себе представить. – Она запрокинула голову и закрыла глаза. – И он хочет работать во дворце. Ясное дело. Прежде чем мечтать об этом, ему следует подумать о том, чтобы отработать свои смены нормально.

– Говори тише. Элин спит.

– Прости.

Я лег на диван. Изобель старалась сохранять невозмутимый вид, но от меня не ускользнуло, как ее взгляд неоднократно останавливался на выпуклости в районе моей промежности.

– Арчи взбалмошный, – подтвердил я. – В один момент он позади тебя, а в следующий – уже нет. Но если ты имеешь привычку полагаться на других, то ты в любом случае проиграла, Иззи.

Она сдвинула брови.

– Его маневры внезапного исчезновения могут привести к тому, что кого-нибудь убьют. И тебя тоже.

Я рассмеялся.

– Ничто не способно меня убить.

– Конечно. – Она закатила глаза. – Бессмертный Эм.

– Нет: достаточно умный, чтобы не позволить себя убить.

– Достаточно глупый, чтобы думать, что ничего не способно причинить ему вреда.

– Если ты думаешь, что я глуп, – я наклонился вперед, – то почему ты здесь?

Она опустила взгляд. Я усмехнулся и откинулся на спинку дивана.

– Да. Я так и думал, что ответа не будет.

Ее голова приподнялась.

– Тогда скажи мне, чтобы я ушла. – Гнев пылал в зеленых глазах Изобель. – Скажи мне, что не хочешь, чтобы я была здесь, и я уйду. – Я выдержал ее взгляд. Когда я ничего не ответил, Изобель посмотрела на меня с вызовом. – Да. Я так и думала, что ответа не будет.

На мгновение мой взгляд остановился на ней, затем я встал и зашагал по комнате.

– Чего ты хочешь, Изобель?

Она одернула свой рукав.

– Во всяком случае, не быть дома.

– Что-то случилось?

– Разве не всегда что-то происходит?

Я сел за обеденный стол, взял из миски яблоко и надкусил его.

– Тебе следует научиться договариваться со своими родителями.

Она бросила на меня сердитый взгляд.

– Мои родители хотят управлять мной, Эм. Ты бы смирился, если бы кто-то диктовал тебе, как жить?

Я ухмыльнулся. Это казалось неуместным. Страшным, словно гром в теплый летний вечер.

– Я бы никому не позволил распоряжаться мной, Изобель. Никому.

– Я тоже. Вот почему я здесь.

– Ты здесь, потому что хочешь быть рядом со мной. – Яблоко треснуло, когда я снова надкусил его. – Я ненавижу лжецов. Придерживайся правды.

– Я не лгала.

Я повертел яблоко между пальцами.

– Ты позволяешь, чтобы с тобой делали что угодно. И эти «случайные» ночные прогулки – твой маленький бунт, когда мама и папа не смотрят.

Она поднялась на ноги. Волосы высохли и от жара камина сделались волнистыми.

– Тогда скажи мне, что, черт возьми, я должна делать, Эм? Ты знаешь, какую власть имеют над нами родители!

– Знаю ли я это? – Я поднял бровь и посмотрел на яблоко. Оно было все искусано и покрыто гнилыми пятнами. Так похоже на меня. – Может быть, мне стоит спросить свою мать, сосланную к Одиноким Сестрам, правда ли это. Или моего отца, который вонзил нож себе в грудь после того, как она ушла.

Черты лица Изобель смягчились.

– Боже, Эм. Мне очень жаль.

– Почему?

– Потому что…

– Если тебе сначала нужно подумать, о чем ты сожалеешь, ты понятия не имеешь. Не лишай этот жест ценности, легкомысленно извиняясь, не зная за что.

Изобель пальцем водила по фонарю на каминной полке. Она делала вид, что осматривает железную ручку. Я бросил яблоко в ведро рядом с импровизированной кухонной столешницей и встал. Бесшумно, потому что эти хищные движения глубоко укоренились во мне. Я пересек комнату. Стоя перед Изобель, я прислонился плечом к каминной полке и положил палец ей под подбородок. Огонь отражался в ее радужках.

– Хотелось бы мне ненавидеть тебя, Эм.

– Было бы лучше, если бы ты ненавидела.

– Я не могу.

– Я знаю.

Она опустила взгляд. Ее веки дрогнули, прежде чем Изобель подняла глаза.

– Как долго это должно продолжаться? Как долго я должна бегать за тобой и терпеть, когда ты отталкиваешь меня?

Я склонил голову. Ее кожа казалась слишком мягкой для моих грубых пальцев, как будто мы были из разных миров.

– Так долго, пока ты не поймешь, что мы с тобой не можем быть вместе.

Ее подбородок дрожал.

– Кто это говорит?

– Закон жизни.

– Нет такого понятия, как закон жизни, Эмилль!

Я улыбнулся. Мой большой палец переместился выше и провел по ее скуле.

– Для меня это так, рыжик. – Я опустил руку, и моя улыбка исчезла. – Я никогда не смогу дать тебе того, чего ты от меня хочешь.

Она прерывисто задышала.

– Как ты можешь смотреть на меня так, как будто я для тебя все, а потом говорить такие вещи?

– То, как я смотрю на тебя, – это твоя интерпретация. Однако я могу заверить, что смотрю на тебя и ничего не вижу. Просто очередная девушка из нашего народа, чьи родители-католики более состоятельны и консервативны, чем следовало бы.

Изобель издала звук, похожий на сдавленный крик ярости. Рывком она протянула руку. Всего через миллисекунду я почувствовал воздух, измененный с помощью воды.

Я оказался быстрее ее. Инстинктивно поднял руку, и вода остановилась. Я почувствовал сопротивление ее силы и сжал руку, сопротивляясь давлению, пока вода не отступила и не пролилась на пол.

Я надменно улыбнулся ей в ответ. Кончики наших носов были очень близко друг к другу. Я почувствовал тонкий аромат ее цветочных духов. С ним смешался запах боевого пота, копоти и тонкой соляной пленки.

– Какая безнадежная попытка, рыжик.

Дыхание Изобель